Охота за Чашей Грааля

Псарь шел домой, переполненный радостью мщения. Жаль только, что его новый друг, Иван, назначил новую встречу через пару дней. Иван знал, что князь должен вот-вот вернуться из поездки по деревням.

Князь Владимир Алексеевич вернулся под вечер. Получилось, как и рассчитывал Иван. На завтра, пообедав с хозяином, Иван, отрыгивая, сказал:

– Да я выеду, засиделся я у тя тута.

Тот только кивнул: мол, давай, твоя воля.

Ивану из конюшни вывели коня. Он медленно обошел его, подтягивая сбрую. Провел рукой по его холке, потом, пощупав карман и поправив саблю, тяжеловато вскочил в седло.

– Бывай! – поднял он руку хозяину, стоявшему на крыльце.

Дорога от боярского двора до города была не больше двух верст. И почти вся проходила по открытой местности. Только в одном ложке молодая поросль осины, густо окружившая дорогу, прикрывала ее от чужих глаз. Жизнь заставила Ивана быть осторожным. Подъезжая к этому месту, он остановил коня, тщательно осматривая местность. Все было спокойно. Листья молодняка под легким ветром резали глаза серебряным отливом. И Иван легко хлестнул коня и предался мечтаниям. Считая, что князя Владимира уже ничего не спасет, он начал думать, как все же отомстить и Дмитрию. «Попробую еще, как и Владимира», – решил он. И мечты унесли его в Орду: «После гибели двух таких князей Русь ослабнет, и я буду у Мамая просить се наместничество». Эту сладкую мысль все же прервал ложек. Какое-то туманное чувство диктовало ему о возможной опасности, и он положил руку на эфест сабли. Но вот лесок остался почти позади. Груз опасности свалился с плеч, и Иван расслабился. В это мгновение что-то непонятное, прошуршав по листьям, схватило его за горло. От неожиданности Иван вонзил шпоры в лошадиные бока. Конь рванул, а Иван полетел на землю, на мгновение теряя сознание. Этого хватило, чтобы на него кто-то навалился. И, прежде чем прийти в себя, он оказался повязанным по рукам и ногам.

Когда он открыл глаза, то увидел стоящих над ним Пожарского, Кобылу и какого-то мужика.

– А ну, развяжите! – грозно произнес он.

На что Кобыла съехиднячал:

– Щас я тя буду пытать каленкой!

Понимая, что Пожарский здесь как бы за главного, он начал его просить:

– Князь, я те ниче плохого не делал. Отпусти с богом. Я тя отблагодарю.

Князь отрицательно покачал головой и добавил:

– Только великий князь волен делать над тобой, че захочет.

– У-у-у! – заскрипел пленник. – Пусть я пропаду, но мой род будет знать мойво мучителя. Он отомстит не только те, но и всему твойму роду!

Князь презрительно улыбнулся и, повернувшись к третьему мужику, сказал:

– Захар, посмотри, че ето у него в кармане.

Тот наклонился и вытащил маленький мешочек. Развязав его, он показал: там было что-то, напоминающее дорожную пыль.

– Че ето? – спросил Пожарский, показывая мешочек.

Иван отвернулся.

– А мы щас и попробуем. Давайте насыпем ему в рот.

Стоило Кобыле произнести эти слова, как тот всполошился.

– Не надо, не надо. То… отрава! – сознался он.

– Кого же ты, собака, хотел отравить? – спросил Пожарский.

– Князя, – буркнул он.

Под вечер из города выезжала повозка, на которой сидели три мужика. За их спинами лежал огромный мешище

– Че ето у вас, – спросил стражник.

– Да… кабана везем! – ответили те хором.

– А как в мешок загнали, – допытывался стражник.

– Сам залез. Поставили там кормушку, – нашелся Захар.

Стражник рассмеялся:

– Я бы никогда не додумался!

– Ну, бывай, – махнул Захар.

Стражник только кивнул головой.

Перед Москвой тройка остановилась в глухом лесу и стала гадать: «Че делать?» Ехать в Москву, а вдруг… у него же действительно много сильной родни. Как бы… И они решили послать Кобылу к князю, чтобы тот распорядился, куда доставить поенника. Выслушав опасения Кобылы, князь снисходительно улыбнулся:

– Везите ко мне в темницу.

Да, помощник Нестерки был не заменим. Ему удалось вытрясти из Ивана все его тайны. Когда Внук обо всем доложил князю, лицо того побелело. И он гневно сказал:

– Будем судить!

И вот через всю Москву, на грязной телеге, в грязной, порванной одежде, закованного в цепи, везли Ивана Вельаминова на судилище. Народу столько высыпало на улицу, что если бы не многочисленная стража, то вряд бы они проехали.

– Дорогу! Дорогу! – кричали они, щелкая плетями.

А народ орал:

– На князя руку поднял! Собака! Русь Орде хотел продать! Смерть ему, смерть душепродавцу!

Огромная княжеская светлица казалась маленькой комнатушкой от забившей ее народа. У дальней стены в центре княжеское кресло. По обеим от него сторонам князья и бояре: серпуховский Владимир Андреевич, тверской Михаил Александрович, кашинский Василий Михайлович, Андрей Пожарский, Андрей Кобыла, Василий Пожарский, Федор Кошка, Николай Вельяминов, Дмитрий Волынский и другие. Много и простого люда.

И вот вводят преступника. Волком глядит он по сторонам. Скребет зубами. Внук зачитывает преступления, совершенные злодеем, и готовящих их. Когда закончил читать, князь взял из его рук бумагу. Дмитрий поднялся и сделал шаг к стоящему на коленях Ивану Вельяминову:

– Что здеся, – и ткнул пальцем в бумагу, – неверно?