Охота за Чашей Грааля

Но все опять дружно, на этот раз, отказались. Но заглянуть глазком в келью гостям захотелось. Она ничем не отличалась от Романовой кельи. Единственным отличием были книги, множество книг, стоящих в углу. Они попрощались, поцеловав его узкую с длинными, как у женщины, пальцами руку. А он, благословив их, еще долго смотрел им вслед, пока они не скрылись.

По дороге Пересвет, понимая, что друзьям хочется поговорить наедине, пожелав им удачи, свернул к себе. Когда они зашли к Роману, Пожарский воскликнул:

– Какой чудесный человек, этот преподобный! Да, святостью своей не зря он покоряет мир. Я не знаю другого такого священника, чтобы тот мог сравниться с ним своей непорочностью, духовной чистотой и таким глубочайшим почитанием истинной веры.

– Да, особый человек, – поддержал его Кобыла.

– Мы рады, Роман, что ты здесь, в этом раю. Бог наградил тебя за все твои мучения, – проговорил Пожарский.

Выговорившись по поводу встречи с преподобным, они стали вспоминать время своего знакомства друг с другом, те события, которые тогда проходили. Так незаметно они дошли и до Франции.

– Даа, – загадочно протянул Пожарский, – интересно, как там Роберт, наш генерал. Служит иль уехал к себе в Буа.

– К своей ненаглядной Изабелле, – добавил Кобыла.

– А у него ведь прекрасная сестра, – сказал Пожарский, – как ее… а… вспомнил, Бланка.

И вдруг с Романом что-то случилось. Он вскочил, сел, низко опустив голову.

– Не надо… – тихо произнес он.

Кобыла и Пожарский понятливо переглянулись.

А что во Франции. Роберт продолжал служить. Он стоял почти рядом, когда Карла, после смерти отца, провогласили королем. Но еще одно важное событие произошло в роду Буа. Бланка… родила. Мальчика, крепкого такого бутуза.

Роберт пустил шутку, которая быстро разлетелась по Парижу. «Герцог так хотел иметь наследника, что, стараясь, отдал последние силы. Старания его были ненапрасны! Мужественный человек».

Долгое время Бланка жила жизнью, словно кого-то ожидала. Но шли дни, месяца, годы… Ее неувядаемая красота сделала свое дело. В нее по уши влюбился молодой граф Пьер де Куси. Говорят, его мать чуть не сошла с ума, братья отказались от него. Но, назло всем, брак их был счастлив. А умная, с добрым сердцем Бланка, сумела со временем их всех покорить. Когда не стало их матери, она заняла ее место. А ее первенец Роман де Клемен остался с титулом герцога. Когда он дорос, чтобы служить, его дядя взял племянника в ряды своих мушкетеров. Он не был повесой, но женщины по нем сходили с ума. Он не был драчуном, но был лучшим фехтовальщиком. В дни войны он первым шел в атаку, последним уходил с поля боя. Судьба его берегла, и он вскоре стал капитаном мушкетеров. Говорят, на него положила глаз сама молоденькая графиня де Валуа. Но это только говорят. А не говорят, что все де Куси искали у него защиты.

Глава 25

На великокняжеском дворе целый переполох. Пришло письмо от константинопольского патриарха. Дмитрий Иоаннович в светлице вместе с дьяком и окольничим читают письмо. В нем патриарх извещал, что смоленский князь Святослав жаловался на то, что митрополит Алексий предал его проклятию, а он считает себя ни в чем не виновным. Патриарх же считает, что митрополит поступил правильно, ибо Святослав помогал Олгерду против Москвы. Была жалоба и от тверского князя Михаила на то, что митрополит благоволит Москве, а Тверь постоянно порицает. Патриарх же считает, что неприлично князю судиться с митрополитом пред послом патриаршим. Прочитав эти строки, Дмитрий, беря бумагу из рук дьякона, положив ее перед собой, бьет рукой по этому месту надписи и радостно восклицает:

– Каково! Во, молодец-то какой наш митрополит. Смотри, как патриарх пишет! Недаром мой покойный дядька Симеон говорил: «Братья, не слушайте лихих людей, слушайте Алексия!» Во! – Он опять ладонью стучит по письму.

– Надо дочитать, – говорит дьяк.

– На, – подает князь письмо, – читай.

Там говорилось, что все люди смертные и неплохо бы было, чтобы Алексий назначил себе приемника.

Дьяк оторвался от чтения и сказал:

– Так он, по-моему, разговаривал с преподобным Сергием и тот вроде отказал.

– Даа, – проговорил князь, – буду разговаривать с Алексием, пусть еще попробует. Время прошло, человек может изменить свое мнение.

– Дай-ка мне письмо. Пойду к митрополиту. Оказывается, и тот получил письмо от патриарха. В нем он извещал его, что по настоятельной просьбе польского короля Казимира, который пригрозил в противном случае обращать там русских в латинскую веру, счел возможным поставить нам особого митрополита. В его митрополите входят: Холмское, Туровское, Перемышлевское и Владимирское на Волыни княжества.

Прочитав эти строки, митрополит взглянул на князя. Лицо того посуровело:

– Но это не все, – и прочитал дальше.

А в нем говорилось, что для южных русских Константинополь назначил еще митрополита Киприяна. Кончив читать, он вновь взглянул на князя.

– Но это дудки. Ни одно северное княжество его не примет, – твердо сказал Дмитрий и посмотрел на Алексия.

По его лицу было видно, что тот несколько подрастроился. Князь счел нужным его успокоить, сказав: