Охота за общаком

Проехав еще метров тридцать, «феррари» притормозил, спугнув кур, полезших в щели забора, отчаянно квохча и теряя перья. Старик, собравшийся войти во двор, вопросительно посмотрел на машину из-под козырька матерчатой фуражки. Несмотря на жару, он был в синем пиджаке и коричневых брюках от другого костюма. Обеими руками он придерживал велосипед, к багажнику которого была приторочена клеенчатая сумка с двумя банками молока.

— Этот не прогонит, — определил Руслан. — Глаза хорошие.

И он не ошибся.

XLIX

Их усадили за стол, оббитый дерматином, выставили запотевший кувшин с компотом, несколько раз спросили, не голодны ли они, а когда Митя и Руслан снова отказались, хозяйка все же вынесла огромную сковороду со шкворчащей на сале яичницей.

— Ну что вы! — засмущался Руслан, схватил ломоть хлеба и окунул вилку в миску с крупно нарубленными огурцами-помидорами, щедро залитыми подсолнечным маслом и посыпанными зеленью.

— Кушайте, сынки, — кивнула хозяйка.

Ее звали Оксаной Ивановной. Супруг представился Василием Петровичем. Он вышел к столу в отутюженной полосатой рубахе, застегнутой до горла. Из его ушей пучками торчали седые волосы, но в остальном выглядел старик очень опрятным. Оксана Ивановна была выше его на голову и тяжелее килограммов на тридцать. Обоим было около семидесяти.

Яичница и салат исчезли незаметно, оставив о себе воспоминания в виде вкуса, с которым не хотелось расставаться.

— Как-то мы… того… — пробормотал Руслан, глядя на свою тарелку, вычищенную хлебом до блеска.

— Увлеклись, — кашлянул Митя.

— Для чего же еще угощать? — удивилась Оксана Ивановна, шевельнув мощными плечами. — Чтобы кушали, нет?

Против этой логики было трудно что-нибудь возразить.

— Спасибо, — кивнул Руслан. — Вообще-то, мы только спросить зашли.

— Мы помним, — отвечал с достоинством Василий Петрович. — Про Васиных.

— И про их дочь, — поспешил добавить Митя.

— Ларочка, — кивнула Оксана Ивановна. — Как же ее не помнить-то. Сколько она у нас ночевала!

— Да, много, — согласился Василий Петрович, принявший утверждение за вопрос. — Как родители напьются, так она к нам бежит.

— А Васины почти и не просыхали, — уточнила супруга. — Они и сейчас выпивают. И где только деньги берут, непонятно. Ведь голь, нищета, лодыри. Бывает, корки вместо хлеба грызут. А на водку хватает. Чудеса!

Руслан и Митя переглянулись. Им было обидно и неприятно слышать такое про семью Ларисы. Она и сама, конечно, не святая была, но они не хотели слышать ничего плохого о девушке, которую одновременно полюбили и так же одновременно потеряли.

— Мне Лариса показалась хорошей девушкой, — сказал Руслан, посмотрел на Митю и поправился: — Нам.

— Ну конечно, конечно! — воскликнула Оксана Ивановна. — Ларочка прекрасная девочка. Мы ее любим очень.

— Она нам как родная, — добавил Василий Петрович. Друзья обменялись быстрыми взглядами, решая, сообщать ли о смерти Ларисы. Или не сообщать? Молчаливо условились не делать этого. По сути, их можно было привлечь к уголовной ответственности за сокрытие преступления и прочие художества. Но не это было главным. У Мити и Руслана не поворачивался язык произнести два слова: «Лариса погибла». Не в присутствии этой милой пары, которым она, как видно, была небезразлична.

— Нам тоже, — брякнул Митя.

— Да? — произнесла Оксана Ивановна не без удивления. Ее взгляд стал настороженным. Понять ее было можно.

Явились два незнакомца, слопали яичницу из восьми яиц, навернули миску салата, а теперь сидят и рассказывают, как расчудесно они относятся к Ларисе. С какой целью? Что им здесь нужно?

— Лариса — наша знакомая, — поспешил успокоить хозяев Руслан. — Мы работаем вместе. Она попросила повидать ее родителей и передать им кое-что.

— Мы здесь проездом, — добавил Митя.

— Тогда понятно, — кивнул Василий Петрович.

— Очень на нее похоже, — сказала Оксана Ивановна. — Ларочка никогда не помнила зла. Отец ее измордует, синяков наставит, а она: «Папа хороший, просто у него жизнь тяжелая». А какая может быть тяжелая жизнь у счетовода?

— Он ее… — Руслан не договорил.

— Бил, сукин сын, — подтвердил Василий Иванович, прочитавший немой вопрос в воздухе. — На трезвую голову каялся, а потом опять, все сначала.

— Как я уже говорила, Ларочка у нас пряталась, — сказала Оксана Ивановна. — Пока дорогие родители ее в интернат не определили. Не хотела она туда ехать, но так было лучше для всех. Я плакала. — Женщина с надеждой посмотрела на гостей. — Может, дадите мне ее телефон? У меня мобильный есть. Запишите номер.

— Диктуйте, — кивнул Митя и пробежался пальцами по клавишам.

— Передадите, чтобы перезвонила?

— Обязательно. — Митя покивал, закашлявшись. — Как только вернемся.

— А пока у нас для вас кое-что есть, — сказал Руслан, сходил к машине и вернулся с увесистым пакетом. — Вот, Лариса велела вам отдать. Здесь деньги.

— Так много? — брови Оксаны Ивановны, заглянувшей в конверт, поползли вверх. — Откуда?

— Лариса стала знаменитой художницей, — пояснил Митя. — У нее своя студия, выставки.

— Стоп, стоп! — произнес Василий Петрович. — Вы ведь даже нашей фамилии не знаете, случайно к нам заглянули.