Охота за слоновой костью

Нинь Чэнгун сидел рядом с президентом Таффари на мягком сиденье в фюзеляже военного вертолета «Пума». «Пума» летела низко над лесом, и в открытый люк Чэнгун видел зеленые верхушки деревьев. Ветер раскачивал их, и в кабине было шумно. Приходилось кричать, чтобы быть услышанным.

– Какие новости о Четти Синге? – крикнул Таффари в самое ухо Чэнгуна.

– Никаких, – крикнул в ответ Чэнгун. – Мы нашли его «лендровер», но ни следа его самого. Это было две недели назад. Должно быть, он погиб в лесу, как Армстронг.

– Он был хороший человек, – сказал Таффари. – Знал, как заставить заключенных работать. И умел сбивать цену.

– Да, – согласился Чэнгун. – Заменить его будет очень трудно. Он говорил на языке. Он понимал Африку. Понимал… – Чэнгун прикусил язык, с которого чуть не сорвалось презрительное название чернокожих. – Понимал систему, – закончил он несколько невпопад.

– Даже за короткое его отсутствие производительность и прибыль заметно сократились.

– Я работаю над этим, – заверил Чэнгун. – У меня есть на примете несколько достойных людей, горняков из Южной Африки. Они не хуже Четти Синга. И тоже умеют заставить этих людей работать.

Таффари кивнул и встал. Он прошел вдоль кабины и погрузился в беседу со своей спутницей.

Как обычно, Таффари путешествовал с женщиной. Его последней любовницей была высокая девушка-хита, исполнительница блюзов из ночного клуба в Кахали. У нее было лицо черной Нефертити. Таффари также сопровождала группа охранников из президентской гвардии. Двадцать лучших десантников под командованием майора Каджо. После исчезновения Бонни Мейхон Каджо получил повышение. Таффари ценил верность и такт, и Каджо стал восходящей звездой.

Чэнгун ненавидел эти президентские инспекционные поездки на горные и лесные разработки. Он терпеть не мог летать в вертолетах «Пума» военно-воздушных сил Убомо. Пилоты вертолетов были известными сорвиголовами. С его появления в Убомо произошли уже две аварии.

Но пуще физической опасности Чэнгуна раздражали вопросы Таффари и его внимание к цифрам и данным о производстве. Под военной выправкой Таффари скрывался ум бухгалтера. Он разбирался в финансах. Он умел проницательно строить догадки по поводу падения прибылей. У него было чутье на деньги, и он всегда чувствовал, когда его обманывают.

Конечно, Чэнгун наживался за счет синдиката, но не чрезмерно, не явно. Он просто выстраивал все дела к выгоде «Удачливого дракона». И делал это очень искусно. Даже опытный аудитор ничего не заметил бы, но президент Таффари питал подозрения.

Теперь, сидя между двумя вооруженными до зубов десантниками и чувствуя легкую тошноту из-за морской болезни, Чэнгун пользовался передышкой, чтобы просмотреть финансовые документы и отыскать слабые места, к которым может прицепиться Таффари.

Он решил, что благоразумно будет – хотя бы временно – умерить свой навар. Он знал, что, если подозрения Таффари перейдут в уверенность, тот не колеблясь разорвет контракт с помощью автомата Калашникова.

И в лесу, кроме могил Четти Синга и Дэниэла Армстронга, появится еще одна безымянная могила.

В этот миг «Пума» резко накренилась, и Чэнгун вцепился в сиденье. В открытый люк фюзеляжа он увидел полоску красной земли – шахтный разрез – и цепь желтых МоМУ, выстроившихся вдоль края леса. Они прибыли в Венгу.