Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Уже давно рассвело и вовсю разгорался день, когда Дэниел наконец подписал свои показания, и лишь теперь сержант откликнулся на его уговоры позвонить в отдел уголовного розыска в Хараре. В результате последовали долгие телефонные переговоры между сержантом и детективами из Хараре, которые постепенно передавали его от одного к другому все выше и выше по должностной лестнице. Таков был темп жизни в Африке, и Дэниел лишь скрежетал зубами. «ОПА, — сказал он сам себе. — Очередная Победа Африки».

Наконец сержант получил приказание выехать в лагерь в Чивеве на полицейском «лендровере», а из Хараре на самолете вылетела следственная группа, которая должна была приземлиться на взлетно-посадочной полосе парка.

— Вы хотите, чтобы я поехал с вами в Чивеве? — спросил Дэниел, когда сержант наконец оторвался от телефона и стал готовиться к поездке в лагерь.

Этот вопрос явно поставил сержанта в тупик. Он ведь не получил никаких указаний из отдела уголовного розыска относительно свидетеля.

— Оставьте адрес и номер телефона, по которым можно будет связаться с вами в случае необходимости, — решил он после долгих и мучительных раздумий.

Дэниел облегченно вздохнул, услышав, что его отпускают. С тех пор как он приехал в полицейский участок у моста Чирунду, в его распоряжении было более чем достаточно времени для того, чтобы хорошенько обдумать создавшееся положение и выработать план действий в расчете на любые неожиданности.

Если Айзеку Мтветве удалось задержать кого-нибудь из браконьеров, это позволило бы очень быстро добраться до Нинг Чжэн Гона, однако необходимо было поговорить с Айзеком, прежде чем тот передаст задержанных полиции.

— Мне нужно поговорить по вашему телефону, — сказал он полицейскому капралу, как только начальник участка в сопровождении группы вооруженных констеблей уехал на зеленом «лендровере» в сторону Чивеве.

— Это — служебный телефон, — отрицательно покачал головой капрал. — Не для посторонних.

Дэниел достал синюю банкноту достоинством в десять зимбабвийских долларов и положил ее капралу на стол.

— Мне всего лишь нужно позвонить по местному номеру, — объяснил он, и банкнота удивительным образом исчезла. Капрал улыбнулся и жестом пригласил его подойти к телефону. У Дэниела появился еще один друг.

Айзек Мтветве ответил почти сразу же, как только телефонная станция в Карои соединилась с Мана-Пулз.

— Айзек! — выпалил Дэниел с облегчением. — Ты давно вернулся?

— Я только что вошел к себе в кабинет, — ответил ему Айзек. — Мы вернулись минут десять назад. У меня ранен один человек. Надо срочно доставить его в больницу.

— Значит, вы вошли с ними в соприкосновение?

— Да уж, соприкосновение было. Все, как ты говорил, Дэнни: большая банда, и сплошь головорезы.

— Ты кого-нибудь задержал, Айзек? — нетерпеливо перебил Дэниел. — Если тебе удалось сцапать хотя бы парочку, то все в порядке.

Глава VII

Айзек Мтветве стоял у штурвала шестиметрового десантного катера, мчавшегося в ночи вниз по реке. Объездчики, его подчиненные, сидели на палубе, прячась за планширом[2] и зябко кутаясь в шинели: на воде было прохладно, и к холоду речного тумана добавлялся ветерок от движения катера.

Навесной мотор работал с перебоями, а время от времени глох. Айзеку дважды пришлось пускать катер по воле волн, а самому возиться с мотором. Его позарез нужно было целиком перебрать, но вечно не хватало валюты на импортные запчасти. Заставив его в очередной раз заработать, Айзек направил катер вниз по течению.

Над темными силуэтами деревьев по берегу Замбези висел толстый ломоть луны. Света ее Айзеку вполне хватало, чтобы разогнать катер до предельной скорости. Хотя он знал каждую излучину и каждый прямой участок реки на протяжении восьмидесяти километров до самого Тете и мозамбикской границы как свои пять пальцев, в безлунную ночь даже он с трудом обходил все мели и скалистые выступы, что сейчас лежали у него на пути.

В свете луны клочья речного тумана переливались как жемчужная пыль, а открытые участки воды сияли подобно полированному черному обсидиану. Приглушенное урчание мотора и скорость катера позволяли двигаться так, что издалека его приближения не обнаружить. Катер поравнялся с небольшим стадом гиппопотамов, которые паслись на заросших тростником берегах реки, прежде чем эти плавучие чудовища успели его заметить. В панике они заспешили по крутым и скользким тропинкам к реке и стали плюхаться в воду, поднимая тучи брызг. Стаи диких уток, устроившихся на ночлег в лагунах и тихих заводях, оказались более чуткими. Почуяв катер, они взлетали, шумно хлопая крыльями, и луна высвечивала их силуэты.