Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Поблизости от челноков у небольших дымных костров лежали лодочники, завернувшись в одеяния из звериных шкур. Чтобы спастись от комаров, они с головой закутались в эти одеяния и походили на лежащие в морге тела. Возле каждого костра сидел браконьер с автоматом АК-47 на коленях, охраняя спящих лодочников и заодно следя за тем, чтобы никто из них не улизнул на вытащенных на берег челноках.

«Дэнни все верно вычислил, — подумал Айзек. — Они ждут возвращения налетчиков».

Он отполз от края обрыва и, передвигаясь как можно тише, направился в глубь прибрежной полосы. Не пройдя и двухсот метров, он наткнулся на протоптанную зверьем тропу, которая начиналась у реки и шла прямо на юг — туда, где располагался административный комплекс Национального парка Чивеве.

Двигаясь вдоль нее, Айзек вскоре приблизился к месту, где тропа ныряла на дно высохшего мелкого ручья. Следы, оставленные на белой как сахар песчаной поверхности дна, легко читались даже сейчас, в предрассветном полумраке. Без сомнения, по песку гуськом прошла большая группа людей, однако абрис следов слегка осыпался, а поверх них, видимо, уже пробежала крупная и мелкая дичь.

«Они были здесь сутки назад», — прикинул Айзек. Этой дорогой налетчики двигались в глубь-парка. Наверняка они воспользуются той же тропой и на обратном пути к ожидающим их челнокам.

Айзек подыскал выгодную точку обзора, откуда проглядывался довольно большой участок тропы, в то время как сам он был надежно укрыт густым кустарником. Он предусмотрел и надежный путь к отступлению — небольшое ущелье, склоны которого покрывала, пышная «слоновья трава» — красный пеннисетум. Устроившись поудобнее, он затаился. Быстро разгоралась утренняя заря, и спустя несколько минут он уже видел всю извилистую тропу, уводившую в глубь леса из деревьев мопани.

Утреннюю полифонию открыл громкий дуэт зарянок в ущелье позади Айзека, а затем над ним пронеслась первая стая диких уток. Они летели клином, четкий силуэт которого казался черным на фоне предрассветного оранжевого с голубым неба.

Айзек слился с почвой. Неизвестно ведь, сколько времени займет у браконьеров обратный путь из Чивеве. По расчетам Дэнни, около десяти часов. Если его прикидки верны, они появятся здесь с минуты на минуту. Айзек снова посмотрел на часы. Но ведь Дэнни мог и ошибиться — Айзек приготовился к долгому ожиданию.

Во время войны, бывало, приходилось лежать в засаде по нескольку суток. Однажды он и его боевые друзья провели так пять дней подряд: не вставая с места, они и спали, и ели, и справляли нужду. Терпение — вот что важнее всего для охотника и солдата.

Внезапно вдалеке послышался лай бабуина — низкий тревожный крик, которым эта хитрая обезьяна встречает появление хищника. Крик этот подхватили другие члены стаи, а затем по мере того, как опасность отступала или бабуины углублялись в лес, постепенно восстанавливалась тишина. Нервы Айзека вмиг напряглись, как натянутые струны. Возможно, обезьяны лаяли на леопарда, однако они точно так же отреагировали бы и на появление людей.

Прошло минут пятнадцать, и — на этот раз гораздо ближе — он услышал хриплый крик серого турако:[3] «Прочь! Прочь!» — еще один часовой буша откликнулся на приближение опасности. Айзек не шевельнулся и лишь часто заморгал, чтобы глаза видели яснее.

Еще через несколько минут он разобрал в негромком хоре обитателей этой дикой местности другой, едва заметный звук — трескотню медоуказчика.[4] Определив по звуку направление, он разглядел эту невзрачную бурую птаху в кроне одного из деревьев мопани.

Захлопав крыльями, медоуказчик взлетел над тропой и начал перепархивать с дерева на дерево, издавая призывные крики. Найдись сейчас медоед или человек, готовые последовать за птицей, она привела бы их к гнезду диких пчел. Затем, пока они разоряют гнездо, крутилась бы поблизости в ожидании своей доли пчелиных сот с остатками меда. Пищеварительная система медоуказчика способна переваривать пчелиный воск, извлекая из него питательные вещества, что не в состоянии сделать никакой другой живой организм. Существует поверье, что, если не оставить медоуказчику его долю, в следующий раз он приведет скупердяя туда, где его встретит ядовитая змея мамба или лев-людоед.

Медоуказчик почти подлетел к засаде Айзека, и внезапно тот различил едва заметное движение среди деревьев, над которыми летала птица. Вскоре неясные тени приобрели очертания людей, двигавшихся цепочкой по звериной тропе. Голова цепочки поравнялась с началом ущелья, где лежал Айзек.

На всех этих людях были грязные лохмотья и самые разнообразные головные уборы — от бейсболок до выгоревших полевых армейских кепи, каждый нес по автомату АК-47 и по слоновьему бивню.