Охота за темным эликсиром. Похитители кофе

– Не могли бы вы назвать мне настолько же талантливых людей, как он?

– Большинство действуют скрытно и не хотят, чтобы имена их упоминались. Кроме того, не все они… доступны, если вы понимаете, что я имею в виду.

Овидайя поглядел на Гиббонса с наигранным выражением непонимания на лице, после чего тот насмешливо улыбнулся:

– Возможно, ваш интерес чисто академический. Возможно, вы намереваетесь написать трактат о мастерах-ворах. Однако гораздо вероятнее, что вы собираетесь нанять одного из этих людей. О каком надувательстве идет речь в этом случае, я даже знать не хочу. Но пока нужные бродяги сидят за решеткой, никакого проку вам от них не будет.

– Я готов заплатить и за тех, и за других, сэр, и за свободных, и за находящихся за решеткой. Главное, чтобы это были люди выдающегося таланта, если можно так сказать. Просто назовите мне лучших из тех, кого знаете.

– В Лондоне?

– В Англии и на континенте.

– Понимаю. Вы могли бы добавить кое-что еще, на чем должен специализироваться ваш мастер-преступник?

– Специализироваться?

– Кража, вымогательство, грабеж, похищение, убийство, – произнес Гиббонс совершенно беспристрастным голосом, словно перечисляя сорта эля. – Что он должен уметь?

Овидайя на миг задумался.

– Украсть что-то, что находится на хорошо охраняемой территории – с множеством охранников и стен между ним и… предметом.

– Вот как. Что ж, есть один… человек. Впрочем, это вам мало поможет.

Постепенно Овидайя начинал терять терпение. Он вынул из внутреннего кармана две гинеи, которые были зашиты под воротником, и положил их на стол.

– Говорите же. Дело не терпит отлагательств.

– Его зовут Луи, и он – граф Вермандуа. Среди экспертов его считают, пожалуй, лучшим вором в мире. Он очень хитер и ловок.

– Принадлежит к высшему дворянству Франции? Я-то полагал, они обкрадывают только собственный народ.

– Говорят, он крадет от скуки.

– И что же стало его величайшим трофеем на данный момент?

Гиббонс слегка наклонился вперед:

– Он украл нечто ценное у короля.

– Какого короля? Людовика Великого?

– Да.

– И что именно он украл?

– Этого точно никто не знает. Однако, судя по всему, это то, чем его величество очень дорожил.

– Почему я ничего не слышал об этой истории?

Гиббонс поднял взгляд на потолок, затем медленно произнес:

– Не поймите меня превратно, я очень уважаю нашего короля, да хранит его Господь. Но, в отличие от нашей терзаемой всеми Англии, во Франции царят закон и порядок во всем. И если кто-то ворует у короля, об этом не пишут в «Газетт де Франс». Никому не пришло бы в голову написать дерзкий трактат о таком происшествии. А тот, кто станет болтать об этом в кофейне, окажется в Бастилии – ровно до того самого момента, пока палач не наточит свой топор.

Овидайя кивнул. Гиббонс ему не нравился, но дураком назвать его было нельзя. Во Франции, в отличие от Англии, действительно действовала строжайшая цензура, и король мог любого, кто был ему не по нраву, отправить гнить в казематах, сколько ему заблагорассудится, одним lettre de cachet[28].

– Это интересно, мистер Гиббонс. А вы не знаете, где сейчас этот Вермандуа? Жив ли он вообще?

– На этот вопрос сложно ответить.

– Там, откуда появились эти гинеи, есть еще.

– Вы неправильно истолковали мое незнание, приняв его за жадность. Я просто не могу сказать вам, где он. А мои связи с Версальским двором, – и он слабо улыбнулся, – вероятно, не лучше ваших.

– Что ж, хорошо. Тем не менее благодарю за помощь.

Овидайя поднялся, пожал рук Гиббонсу и пересек двор в сторону Темзы. В голове он тем временем прокручивал списки множества корреспондентов и людей, с которыми он поддерживал связь. Кто из них был хорошо знаком с версальскими сплетнями?

Дойдя до причала, который называли Верфью, он махнул рукой одному из людей, которые всегда стояли там вместе со своими небольшими барками в надежде заполучить богатых клиентов. Спустившись к воде, он велел мужчине отвезти его к ступеням Блэкфрайра.

Оказавшись там, он вышел из лодки и поспешно бросился к кофейне, работавшей в том числе как место, где можно было отправить письмо за пенни. Протянув деньги хозяину, он заказал кофе, отказался от неизбежных монет с изображением турок и попросил вместо этого несколько листов бумаги, а также перо и чернила. Вооружившись всем этим, он сел за стол в углу и поспешно начал писать письма.

* * *