Охотясь на Аделин

– Все, на что они опираются, – это происшествие в «Уступке». К счастью, ваши лица были скрыты.

– На мне был еще и парик, – добавляю я.

– Они не смогут вас опознать. По крайней мере, люди не смогут, но я уверена, что Клэр сразу поймет, что это были вы.

– Но ведь ничего не доказать.

– А ей и не нужно. Она контролирует правительство и всех рабочих пчелок, которые его возглавляют. Включая полицию, федералов – всех.

Я жую губу, сильнее разминая больное место на плече.

– Думаешь, лицо Зейда попадет в вечерние новости?

Она на мгновение замолкает.

– Или твое.

Мое сердце обрывается и ухает прямо в желудок. Если Клэр повесит на меня убийство, это будет действительно удачный для нее ход. Она полностью разрушит мою писательскую репутацию, но это даже не самое страшное. Против меня могут выдвинуть обвинение, сфабриковать улики и вынести приговор. И потом я попаду не в тюрьму, а прямо в руки Клэр.

Черт. Меня. Побери.

– Зейд не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Адди, – заверяет Дайя. – Не паникуй. Мы со всем разберемся. Я уверена, он предусмотрел и это.

Я киваю, хоть она меня и не видит. Ее слова мало помогают успокоить мое бешено колотящееся сердце.

– Может быть, мне не следовало…

– Адди, не будь одной из тех, кто сожалеет только о том, что попался. Сожалей, потому что это тебе не по душе, если ты действительно так считаешь. Если честно, я вообще никаких угрызений совести не испытываю по поводу убийства Люка, так что, наверное, мы обе в дерьмовом списке Бога или что-то в этом роде. В любом случае, а как же то, что мы сделаем с Клэр? Это огромный поступок. Больше, чем ты или я. И он спасет много жизней.

Снова киваю, крепко зажмуриваясь.

– Я знаю, ты права. Мне не жаль, что я сделала это. – Тяжело вздыхаю. – Просто не знаю, что будет дальше, и мне страшно.

– Все будет хорошо. Помни, кто на твоей стороне.

И тут я ощущаю прикосновение к своему плечу: он убирает мою руку и заменяет ее своей, вдавливая большой палец в этот неподатливый узел.

Моя рука опускается, и там, где его умелые пальцы воздействуют на мои мышцы, вспыхивает смесь боли и наслаждения.

– Я помню, – бормочу я, сдерживая стон, рвущийся из горла, когда он нажимает на особенно болезненную точку. – Спасибо, Дайя. Я перезвоню тебе позже, хорошо?

И как только кладу трубку, наконец перестаю сдерживать этот стон. Я решила, что если Дайя услышит его, то может встревожиться. Его вторая рука присоединяется к процессу, извлекая из меня еще больше звуков удовольствия. Чертовски приятно.

– Дайя сообщила новости? – тихо спрашивает он.

– Да, – отвечаю я надтреснутым голосом.

– Ничего…

– Со мной ничего не случится, я знаю, – перебиваю я. – Но иногда все идет не по плану.

Он разворачивает меня к себе, и я устало вздыхаю. Его шрам сморщивается от веселой ухмылки, когда он замечает мое дерзкое выражение лица.

– Тогда тебе обязательно стоит посмотреть выпуск новостей в восемь часов.

Мои брови сходятся, и я недовольно сжимаю губы.

– Что ты сделал?

– Еще ничего, но скоро сделаю.

Он щелкает меня по носу, и я шиплю в ответ, отпихивая его руку. Его улыбка становится шире, охватывая все покрытое шрамами лицо и озаряя его глаза цвета инь-ян.

Господи, его улыбка чертовски опасна. От нее у меня легко может остановиться сердце.

– В восемь часов, мышонок. Я обижусь, если ты пропустишь их.

* * *

– Ты не можешь там сесть, Адди! Ты же сядешь прямо на колени к Бэйну. А он ужасно костлявый, ему будет неудобно.

Она останавливает меня, когда моя задница уже висит в воздухе над кожаным диваном.

– Э-э, ладно, – вздыхаю я, немного устав от необходимости сторониться своей чертовой мебели, потому что воображаемые друзья Сибби все время устраиваются на ней.

Неужели они не могут постоять? Сложно представить, что их невидимые ноги устают.

Выпрямляюсь, и Сибби громко ахает, заставляя меня подпрыгнуть и едва не выронить бокал с вином.

– Что такое? – спрашиваю я, с тревогой высматривая паука на диване. Меня они не пугают, но Сибби, как правило, превращается в еще более маленького ребенка, когда появляются какие-нибудь насекомые.

– Мне очень жаль, Адди, но Бэйн схватил тебя за задницу. Бэйн, нельзя так делать! Зейд же прикончит тебя, понимаешь? У него яйца в узел завязываются, когда до нее кто-то дотрагивается.

– Яйца в узел? – бормочу я, одновременно смущенная и совершенно охреневшая.

Неловко чешу большим пальцем плечо, пока она продолжает ругать Бэйна.

– Сяду-ка я сюда, – бормочу я, слегка опешив.

Включаю восьмой канал. Там снова говорят о Ксавьере, и я тут же покрываюсь испариной, ожидая, что на экране появится моя фотография в качестве подозреваемого.

Думаю, если бы это было так, то полиция уже стучалась бы в нашу дверь, но беспокойство все равно не покидает меня.

Сделав большой глоток вина, я бросаю взгляд на время на своем телефоне и отмечаю, что уже 19:59. Зная Зейда, он сделает всё точно в назначенный срок, что бы он ни затеял. Ровно в восемь, с точностью до секунды.