Охотящаяся в ночи 2

На подгибающихся ногах добралась до табуретки, съежилась, обнимая себя руками, и поняла, что меня буквально колотит от озноба. И это по жаре.

Так что же это было?

Не откладывая в долгий ящик... Проведем ревизию?

Я - полукровка, так и не сошедшая с ума, чудом пережившая оборванный ритуал на крови.

Дальше - Высший оборотень, Охотящаяся в ночи. Одиночка без Семьи и Рода, Одинокий охотник. Мое призвание - рвать и убивать. Но... Я умею видеть магию. Я легко читаю запахи прошлого и истинную суть живых существ, прошла слияние с родовой памятью и она говорит со мной. Но я не знаю своего отца. Я могу охотиться на прошлое, читать и понимать то, что сохраняет память вещей, и интерпретировать инстинктивное знание в реальные слова. Я неконтролируемо проваливаюсь куда-то вовне и вижу, да, что поделать, вещие сны.

Я поймала на крючок и пережила суккуба.

Я разделила силу с Пьющим кровь, добровольно признав его альфой и омегой собственного существования.

И я читаю мир... Ну хорошо, небольшой его кусок.

Что теперь?

Бурчащий желудок подсказал. Есть пора.

Но все же надо принять более человеческий вид.

Обернувшись, окинула себя критичным взглядом.

В мутном окне отразилась перекошенная улыбка, выдающиеся вперед клыки придавали лицу жутковатый вид. Желто-оранжевая радужка блеснула хищными искрами, болезненно-пепельные волосы выбелили стекло. Тени деревьев плясали во дворе, шелестя листвой, заставляя щуриться, когда сквозь них пробивался свет. Кажется, что в стекле отражается призрак.

Прикрыв глаза, покатала между пальцев колечко. Кожу покалывало. Вздохнув, натянула серебряную полоску на полагающееся место. Что меня вообще потянуло его снимать? Еле нашла, завалилось в щель между подоконником и стеной.

Вновь посмотрела в стекло. Все в порядке, смутный силуэт сероглазой, светловолосой и в целом на редкость неприметной девушки снова со мной, подмигивает в ответ из оконного проема.

Так, а теперь что там у нас в холодильнике?

Вытащив из надрывно гудящего агрегата кусок мяса, располовинила его здоровым ножом. Тот, что поменьше, шваркнула на сковороду, увесистое чугунное наследие тяжелого советского прошлого. Язычки пламени заплясали вокруг конфорки, добавляя в душной кухне сухого жара. Как в духовке, право слово.

Эти домашние сетования славно отвлекали от тревожного осознания того, что я сама себя не то, что не понимаю, не знаю!

Раздраженно стерев каплю пота с виска, присела за стол и под шипение масла принялась гипнотизировать телефон. Дешевый черный сотовый лежал на ободранной столешнице и насмешливо подмигивал синеньким огоньком. Позвонит или не позвонит?

Собственно, контактов там только четыре. Павел, Жером, Ирина и Сев, Крадущийся, которого мне она сосватала, как гида по местным, волгоградским особенностям бытия. Сейчас стоит, наверное, ждать именно его звонка. В конце концов, этот мошенник в курсе, что меня просили присмотреть за русалками, что бы это ни значило! Событие же наверняка всколыхнет все здешнее болото, ибо это не рядовое убийство, а жутковатая смерть нескольких молодых чистокровок. И ритуал на крови в добавок. Какой, кстати, надо бы узнать.

Так вот сижу и гадаю, позвонит или нет. И возможно, разбирайся я в логических построениях лучше, могла бы определить степень осведомленности Крадущегося о происходящем в городе по количеству времени, прошедшего с убийства и до звонка. Ну и соответственно ценность данного знакомства, на данный момент не очень большую.

Косясь на телефончик, вывалила недожаренный, покрытый корочкой и истекающий кровью сквозь трещинки кусок в щербатую тарелку с синими цветочками по краю, куртуазно выложила вилку и узкий ножичек на цветастую салфетку, облизнулась, шумно вдыхая легкий дымок, поднимающийся от еды. Такс... Не пожалейте денег на приличное мясо - и вот оно, счастье! Что еще хищнику, стремительно пробуждающемуся в душе, надо?

Теплая, сытная тяжесть уютно улеглась в животе, сок растекся по языку сладковатой свежестью, горячая корочка аппетитно похрустывала на зубах. На миг я забыла обо всем. Павел, смерти, сирин, жара... все отступило перед примитивным, сладким наслаждением, наполняющим тело силой, пробуждающим от спячки самую суть.

Ох, как я, оказывается, была голодна!

И тут зазвонил телефон.

Бросив вилку, схватила дергающуюся коробочку.

В трубке сразу же заверещало:

- Волкова, ты знаешь, что произошло?!

И как-то слишком много восторга было в этом голосе.

- Приветствую вас, Всеволод Аскольдович, - чуть ли не приплясывая на табурете, ровно выдала я в ответ.

- Ты! - раздалось в ответ злобненькое и даже какое-то обиженное. Он что, думал, я буду прыгать от восторга, услышав его? Благодеяние, видишь ли, сделал, позвонил!

- Я. Так что случилось? Отчего вы так взволнованы? - Спокойнее надо, спокойнее.

Встала. Замерла на миг и закружила вокруг стола, задевая длинным подолом платья ножки.

- Убийство! Трех неинициированных сирин сегодня ночью превратили практически в фарш.

- Ну надо же! И откуда столько малолеток взялось в городе?

Запинка в голосе Сева от меня не укрылась:

- Так... у них тут Родовое Собрание происходит.