Охотящаяся в ночи 2

Ну вот... глубоко вдохнув, я на миг замерла перед широкой витриной, рассматривая отражение. Длинное серое платье, темные провалы глаз на неприметном лице и пепельно-серые волосы, собранные в короткий хвост. Только особая гибкость и может выдать во мне нечеловека. Но то примета только для особо внимательных персон. А колечко Жерома надежно скрывает излишнюю желтоглазость и когтистость, игнорируя узорчатые шрамы на руках. Эта особенность - официальная. Я же нич-чего не скрываю!

Все в порядке.

Развернувшись, двинулась к месту назначения.

Веранда, собранная из прокрашенного коричневой морилкой дерева не привлекала излишнего внимания, издалека казалось, что за грубоватыми столиками в сени высоких тополей сидит от силы десяток гостей. И из проходящих мимо людей ни один не спешил зайти внутрь, все невидяще и равнодушно скользили взглядами по увешанным искусственной зеленью перилам и перевитыми разноцветными лампочками столбами, поддерживающими плоскую крышу. Я тоже едва не пробежала мимо, но успела заметить тонкую линию отвращающей иллюзии среди пластиковых лент, прибитых к карнизу.

Шагнув ко входу, почувствовала, как кожу обдало прохладным ветерком. Не поднимая глаз от широких ступеней, поднялась и наткнулась на охранника. Широкий как шкаф сереброглазый полукровка в разухабистой цветастой рубахе и лимонного цвета штанах...нет, я не буду его читать и становиться на след, их тут таких много, да и так ясно, что в предках у него Знающие затесались... поймал меня в объятия и прогудел:

- У нас закрыто, - и собрался было выставить меня наружу.

Вывернувшись, щелкнула того по лбу. И что меня дернуло ответить ему, бравируя наглостью?

- Мой сладкий, разве Конклав уже закончился?

- О, прошу прощения, - мужчина, неожиданно изящно развернувшись, отпустил руки и посторонился. - Как вас представить?

- Елена, Одинокий Охотник, - проходя внутрь, бросила я.

За спиной прогромыхал голос, на всю веранду обозначая мое появление.

Повертев головой, я хмыкнула. Справа стоял буфет, за барной стойкой расположилась Танцующая. Лунная. Лиловоглазая длинноволосая девушка ловко смешивала напитки, по полированным темным доскам струилcя белый, даже на вид холодный туман, стекая вниз тонкими ручейками. От пары бокалов нечто, похожее на разноцветный дым, поднималось вверх. Столики группировались справа, составленные в длинный ряд, вокруг которого коршунами кружили разнообразные личности. Они дружно на миг замерли, обернувшись, кто-то передернулся, недовольно буркнув: "Вот, понаехали, теперь слетаются, стервятники!" И все вновь вернулись к делам своим скорбным. А я, ничуть не расстроившись, пристроилась на крайней, отдельной скамье и принялась наблюдать.

Всеволода Аскольдовича еще не было, опаздывает, гад. Зато из знакомых личностей имелись двое. Тот светловолосый следователь, что сегодня утром приезжал на причал под иллюзией, и катерщик. Без маскировки они оба оказались бледнокожими сереброглазыми и беловолосыми, и от того похожими друг на друга как братья, нелюдями. Русалы. Они тихо переругивались с не менее бледными, только темноволосыми и красноглазыми мрачными парнями, щеголяющими в черной коже. И не жарко им?

Еще одна условно знакомая персона, Валент Ирни, он же Валентин Иванович, чуть ссутулившись, сидел за дальним столиком в окружении троих насупившихся собеседников, перебрасывающихся резкими фразами. Его руки спокойно лежали поверх бумаг, разложенных на столе. На одном из пальцев красовалось кольцо с крупным голубым карбункулом. Полуприкрыв бледно-голубые глаза, он цепко озирал помещение. Застывшая холодная усмешка придавала главе местного Конклава весьма зловещий вид. И отчего, непонятно. Обычный сирин, пусть и Высший.

Вот он мимолетно глянул на меня, и ощущение пробежавшего по хребту холодка от его спокойного, выжидающего любопытства заставило передернуться. Похоже, не очень-то он переживает по поводу убийств. Скорее просто выполняет свой долг.

И ведь есть в нем что-то... эдакое! Наверное, волшебный голос, или с ног сшибающее обаяние.

Это я так ерничаю, чтобы под воздействие молчаливой песни целой компании раздраженных и даже злых сирин не попасть.

Вон троица Карающих, как пришибленные сидят напротив меня, рядом со стойкой и, злобно зыркая исподлобья на всех подряд, потягивают что-то едко-зеленое из стаканов. Посохи и мантии аккуратно сложены в противоположном конце веранды, а рубашки медовых покрыты шикарными сизыми разводами. Проходящая мимо полукровка-официантка их демонстративно проигнорировала. Похоже, не дали магам побаловаться полномочиями, а они возмутились, за что и получили. Открытый Конклав, однако...