Охотящаяся в ночи 2

Разгладив ткань на плечах и бедрах, неспешно направилась к Центральному парку, соблюдая, так сказать, минимальные требования маскарада. Длинный подол путался в траве, распугивая цикад, тень от козырька скрывала цвет и разрез глаз. Еще я старательно не улыбалась. Так что попавшаяся мне навстречу девица в мини, похожем на пояс, и с огромной цветастой сумкой не заметила ничего особенного. Я с наслаждением втянула ее аромат. Чистый, однозначный, яростный... слегка мускусный. Она просто истекала ожиданием встречи. С любовником...

Ах, я тоже... хочу... Тьфу! Передернувшись, тенью проскользнула по асфальтовым задворкам торгового центра, между жалобно шелестящих деревьев и исписанных граффити заборов. В общем-то, можно было и не прятаться, полуденное безлюдье позволяло незаметно пробраться к месту дислокации. Осторожничать пришлось только у самого дома, прокрасться по стеночке, да нырнуть в окно.

С соседями мне никогда не везло. И в это раз за кирпичной стеной жила пожилая пара. Люди пенсионного возраста очень любопытны, когда им делать нечего. А эти двое еще и собак не любили, усиленно гоняя приваживаемую сентиментальной мамашей-одиночкой со второго этажа. У нее где-то в родне Охотящиеся в ночи затесались. Поколений шесть назад, но флер сохранился, позволяя находить и ей, и ее сынишке взаимопонимание с бродячими стаями. Кстати, мелкий тот еще волчонок. Оболтус семи лет, лезущий во все щели, готовый даже из любопытства в бетономешалку забраться. Именно "в". Я его оттуда вытащила, конечно же, и нашипела злобно, встряхивая лыбящегося нахала за шиворот и едва не срываясь на рычание. И матери вручила с напутствием нецензурным.

В общем, как-то я встряла в их вялотекущие разборки, когда пожилая седовласая фурия в пестром халате с маками по подолу, чистокровный человек, да... расстреливала из духовой винтовки пару мелких рыжих шавок. Собственно, в тот момент я вышла из-за угла дома, и одна пулька, отрикошетив от кирпича, едва мне глаз не выбила. Подавшись назад, увернулась, потом в три прыжка домчалась до этой чокнутой, вырвала винтовку и переломила о колено. Ну, понятно, не в прямом смысле, но приклад и затвор все же покорежила.

С ней и ее мужем-подкаблучником у меня вооруженный нейтралитет.

Все прочие просто не заслуживают внимания. Раздражающе жизнерадостная парочка студентов, молодая семья, от кроватных экзерсисов которой с потолка сыпется штукатурка, степенная семейная пара во главе с папой-полковником и тремя детьми, ходящими просто-таки по струнке...

Скучные, обычные, раздражающие.

И с ними отношения складываются по правилам общежития - они меня не трогают, я их не убиваю.

Самое приятное в этой ситуации то, что они меня не боялись. Не было в них инстинктивного, глубинного неприятия моей нечеловеческой сущности.

Сложные, переплетающиеся нити запахов окутывали дом. Как тонкая сеть протоптанных цветных дорожек. Старые следы бывшей хозяйки, мага-полукровки из огненных, соседки, захаживающей временами. Вот новые... опять эта старуха под окнами крутилась, да только бестолку. Ничего она не найдет. Забавная такая, все вынюхивает. А вот фигушки ей, а не сплетни!

Крутился во дворе и под дверью волчонок со второго этажа, бегали мимо спешащие на пляж девицы, и приглушали собачьи метки тянущиеся от дороги бензиновые ароматы.

Объемный мир ароматных сетей пульсировал в ритме бьющейся между берегов реки. Новые и новые потоки влажного дыхания, плывущие с северных верховий, накладывались на старые, рисуя сложную мозаику жизни речного города, стоящего на месте и вместе с тем постоянно движущегося. то, что было, то, что будет, людское и волшебное, техническое и природное... Слой за слоем волны затекали друг на друга, выстраивая в сознании картину окружающего мира. Не видимую, но ощутимую. Всем телом, всей душой... Иногда выдохи сменялись вдохами и приносили они с собой запахи другого мира, соленые, оставляющие на губах белый налет, который так и тянет слизнуть языком и поделиться знанием и вкусом с тем, кто прячется внутри. Вцепиться в жаркие потоки, дрожащие над землей и взлететь, окинуть пристальным взглядом раскинутую по степи паутину... Уловить пульс, подчинить его и познать, принимая в себя память тела и души. Найти неправильность в четкой, симметричной картине прошлого и настоящего, поймать ее!

Тусклый огонек, мерцающий в воспарившем вослед за солнцем и ветром сознанием, неожиданно полыхнул обжигающе-алым пламенем. Резкая, режущая на куски боль заставила отшатнуться, и я стремительно рухнула вниз, в забывшее, как надо дышать тело, замершее у окна. Сведенные судорогой белые пальцы, вцепившиеся в подоконник, крошащаяся под когтями штукатурка.

И...

Боль, кровь, отчаяние, страх...

Чьи?

И что вообще происходит?

От навалившейся слабости закружилась голова.

Ненавижу вот такие вещи. Когда кажется, что уже все про себя знаешь, все возможности учтены и выявлены, что-то в тебе собирается и раз! Выдает нечто невозможное, непонятное... И что с этим делать, абсолютно не ясно.