Охотящаяся в ночи 2

Рядом топталась Марина. Ее настроение диссонансной нотой вплеталось в накрывшую город тьму. Жаркое солнце, медленно катящееся к горизонту, казалось черным пульсирующим пятном, небо расчерчивали, переплетаясь, толстые, махрящиеся шевелящимися отростками темные канаты. Сила, магия было настолько сильна, что даже полукровка-сирин ощущала, как дрожит реальность. Только она не видела этого. И давления, выворачивающего наизнанку суть города и всех в нем живущих... не понимала.

Но почему все изменилось так резко и так быстро?

Что за тварь призвал убийца?

Резко распрямившись, переждала приступ головокружения. Побелевшими пальцами вцепилась в руку девушки, хрипло выдохнула:

- Пошли!

И, пошатываясь, двинулась вперед.

Вот она, расплата за чувствительность, за способность читать прошлое, охотиться на суть, брать след. Цена дара Высшего Охотящегося в ночи. Я шкурой ощущаю происходящее, с нездоровым интересом наблюдая через стекло, отделяющее от реальности, как ломает мое тело.

Боль. Боль, боль... Ненавижу! Но отказаться от того, что делает меня - мной?

Я найду эту сволочь и убью!

  

В кафе, куда я притащила Марину, для такого чудесного вечера оказалось на удивление мало народа. Человек шесть ютилось за пластиковыми обшарпанными столиками, да двое вертелись у стойки, во всю фильтруя с барменшей. От них так и несло горячей похотью. Но все равно, тяжелую атмосферу не могли разогнать ни улыбки девицы, ни легкая музыка, приглушенно льющаяся из динамиков, ни яркие, полосатые стены с развесистыми пальмами в кадках, маскирующими трещины. В конце концов, озабоченная парочка убралась, да и прочие как-то не рвались веселиться.

Я только усмехнулась. Все же у людей есть инстинкт самосохранения, или чутье на неприятности. Глобальные такие... нависающие над головой мохнатой черной сетью. Заглянув на кухню к Араму, хозяину, не брезгающему порой постоять за плитой лично, ткнула пальцем в Марину.

- Эта - со мной. Посидит в уголке.

Горбоносый смуглый азиат только кивнул, затейливо выругавшись.

- Пусть, все равно народа нэту... - и махнул рукой, прогоняя нас с кухни.

Нацепив фартук, я статей замерла у стойки. Марина приткнулась в углу, под развесистой пластиковой гирляндой, нервно перебирая застежки наших сумок.

Барменша, крашенная в рыжую брюнетка, тяжко вздохнула:

- Мертвый сезон какой-то.

- Светик, - протянула я, провожая взглядом еще одного, покидающего в общем-то уютное кафе, человека, - тут же убийство случилось.

- Да ладно, не прямо здесь, да и... обычно-то как бывает? Любопытные набегают...

- Эт' да... - может, какие-то отвращающие чары? Или, действительно, та сеть так на людей влияет? - Да ладно, отдохнешь зато.

- Ну да... это у нас ты, Ленусик, проездом и вообще, - девушка помахала рукой. В свете галогеновых ламп блеснул алый маникюр. - А мне за квартиру платить. Чаевые-е..

- Ну, мне теперь тоже... платить, - я хмыкнула, - да и вон, иждивенка имеется.

Марина, чуть расслабившись, медленно тянула чай из большой белой кружки.

- Кстати, а кто она? - огладив короткую маечку, обтягивающую изрядных размеров грудь, Светик улыбнулась зашедшему мужчине.

- Дальняя родственница. С родителями поругалась, а пока дулась да по подругам шаталась, маман ее возьми, да и помри!

- Жара?

- Ну... вроде бы. Теперь вот не знает, куда податься.

- Понятненько.

Я подхватила поднос, направляясь на кухню. Посетитель все же решил задержаться. Ну, накормим, напоим...

На самом деле мне почти нравится это место. Такое искреннее в своей примитивности, без подтекста, скрытой сущности, бьющей по сознанию. Простые чувства, мимолетные запахи, скользящие мимо тени чужих жизней. А сейчас - еще и без тяжелого потного духа толпы.

Красота... танцующим шагом, балансируя подносом с запотевшим графином и стопками на одной руке, и тарелкой, полной жареной картошки в другой, прошлась по залу. Я - могу и умею привлекать внимание, да получше Светочки. Движениями, равномерными или резкими, страстными или монотонными. Нечасто, правда, ибо это чревато толпами поклонников, бегающими следом и мешающими личной жизни.

На миг настроение улучшилось, но потом снова навалилось раздражение. И страх, и ярость, и все прочее...

Так что приземлила заказ на стол уже с недовольной гримасой. Резко развернувшись, выразительно скривила лицо, проведя пальцем по горлу. И продолжила работать, потому что народ все таки пошел, пошел... Переоценила я инстинкт самосохранения горожан. Переоценила.

Марина мрачно следила, как я перемещаюсь от столика к столику, разнося еду. Каждый раз, проходя мимо, я одаривала ее мимолетной улыбкой, в ответ ловя волну раздражения. Милая девочка... ревнует! Так и хочется ее потрепать по загривку. Ути-тю-ти, какая! Собственница. Пребывая от этого в некотором отрешенном восхищении и едва не опрокинув гору пустых грязных тарелок, я показала ей козу. Блондиночка надулась, с ее пальцев потекли едва заметно мерцающие капли силы.

А себя мы в руках не держим!

Так и хочется поиздеваться над деточкой. Или нет, рыкнуть, подмять под себя и... что, собственно? Тряхнув головой, метнулась на кухню.