Охотничий инстинкт Анимага

«Устранить всегда можно, но нужно ли?» - так он говорил, разбирая вместе с ними разные случаи из истории. – «Они в очередной раз поспешили, пошли самым простым путем. На первый взгляд, но…». Дальше обычно следовал перечень последствий, что не были учтены и как их можно было избежать, если бы ликои по своему обыкновению не прибегли бы к силовым методам.

«Немедленно убрать» - так звучала первая фраза письма. Два слова, выдающие нетерпение и… страх? Почему-то именно это просилось на язык. Чего боится Алукард, раз отдал такой приказ? Неразумный, недальновидный, примитивный.

Приказ, который она обязана исполнить. Потому что клялась. Потому что так велел Мастер. Потому что так правильно? Все внутри нее протестовало, не хотело соглашаться с таким заданием, противоречащим принципам и установкам, но и не исполнить его не было никакой возможности.

Долг, страх… страсть. Слишком много всего на нее одну. Как с этим справиться? Она весь день не находила себе места сразу по двум причинам – письмо Мастера и сцена в библиотеке. Пусть Макс над ней в очередной раз посмеялся, показав свою власть и ее неопытность, но его поцелуй задел что-то такое, что не дает спать даже в большей степени, чем непонятки с Алукардом.

Она увязла в собственной сети. К такому выводу привели очередные ночные бдения. Днем еще удавалось отогнать сомнения вперемешку с жаркими образами, ночью от них не было никакого спасу.

Мягкие простыни были хуже наждачки, кололи и раздражали кожу. От открытого окна дуло. С закрытым она задыхалась. Луна светила слишком ярко, будоража и без того разошедшееся воображение. Арина крутилась в постели до полуночи, но потом сдалась на милость бессоннице. Прикинув в уме варианты, решила спуститься на первый этаж. Попить воды, молока, неважно. Лежать в постели не было никаких сил.

Свет включать не было необходимости. Лучи ночного светила проникали в дом в достаточном количестве. Пусть очертания предметов не были четкими, а тени лежали слишком глубокие – все это как раз не мешало. Арина подошла к окну, чтобы получше разглядеть возмутительницу спокойствия.

Круглая, яркая, зовущая. Недаром такие ночи считаются… опасными. Инстинкты и желания обостряются, особенно у ликанов. Может и хорошо, что он сбежал. В очередной раз. К любовнице. Ярость и ревность плеснули воды на угли в душе, от чего шипение вырвалось и наружу. Из ее собственных уст:

- Кобелина!

«Не поминай всуе» - только успела подумать, как серая шкура блеснула в лунном свете на дорожке у дома.

«Вернулся».

Ей бы сбежать, спрятаться в своей комнате. И от него, и от… себя. Но Арина осталась стоять босыми ногами на странно теплом деревянном полу. Дверь скрипнула, в дом вошел уже не волк, но человек.

Человек ли? Нет, конечно. Двуликий. Зверь, в двуногой ипостаси.

По-звериному он и смотрел. Немигающе, тяжело, пронизывая насквозь. Широкая грудь тяжело вздымалась, как после долгого бега, хотя почему «как»? Макс замер на пороге, словно боялся или… сдерживался из последних сил.

Она все еще могла уйти, он это позволял. Вместо этого Арина сделала то, что делать точно не следовало. Шаг навстречу.

Ветерок, порожденный сквозняком, всколыхнул подол сорочки, пробежался по прихожей и ударил в ликана, принося с собой желанный запах. Слишком желанный, сносящий все границы, реальные и вымышленные.

Со сдавленным рыком Макс ринулся к девушке, единым порывом вынося их на кухню. Не спальня, конечно, но стол тоже сойдет. Для чего? Оба осознавали, но слова все же требовали выхода.

- Ты зверя дразнишь, понимаешь?! – шипит ей в шею, от чего тонкие волоски на затылке встают дыбом. – Знаешь, что я хочу с тобой сделать?

Кое-что она себе представляет, но… Фантазии Макса оказываются откровенней, жестче, грубее. Он разворачивает ее к себе спиной, стискивает шею.

- Нагнуть поглубже, - рука сдавливает горло сильнее, а вторая нажимает между лопаток, от чего Арина наклоняется ниже над столом. – Задрать гребанный подол, разорвать что ты там носишь в качестве нижнего белья, чтобы между нами не было этих чертовых слоев ткани.

Недвусмысленно потирается пахом об ее выставленную попу, да так тягуче, так настойчиво, что она очень даже отчетливо ощущает, ЧТО именно хочет прорвать все преграды.

- Вогнать сразу и на всю длину, так, чтобы бы ты вскрикнула от боли, может быть, даже прослезилась, - шепчет, а потом прикусывает ухо, от чего вырывается невольный стон. – Да-да, потом будешь стонать, выкрикивать имя. Сперва умолять остановиться, но после… продолжить. Жестче, сильнее.

Каждое слово сопровождается толчком, от каждого толчка по позвоночнику ток. Ей бы сопротивляться, пытаться врываться, но в кисель превратились и мышцы, и мозги. Он трахает ее словами, а ей… ей все нравится.

- После поставить тебя на колени, - продолжает меж тем разошедшейся волк, - заткнуть твой лживый ротик, так, чтобы до самого горла. Намотать волосы на кулак и насаживать, насаживать, пока не захлебнешься.