Охотник

Едва Ренар вошёл внутрь, священник опёрся о стену. Охотникам вход в церковь запрещён.

Бог отрёкся от них.

Перед огромной статуей женщины, держащей младенца, на коленях стоит старик. Его лоб касается пола в такт незнакомым словам. Белый балахон скрывает всё, кроме морщинистого лица и дряхлых рук.

Ренар появился незаметно, тихо.

— Нужен Белый орден, — сказал он.

Старик остановился, толстые губы затряслись, не переставая бормотать. Ренар схватил старика за плечо, развернул.

— Белый. Орден.

Старик возвёл невидящие глаза на Ренара.

— Имя сие окроплено тьмой. Тени захватили чистую душу. Зло проникло в кристальное озеро добра. Близится распад света…

Ренар отпустил плечо, отошёл назад. Из-за дверей вышел светловолосый юноша в чёрной робе.

— Он болен. Что вам здесь надо? Такие как вы в церковь не ходят.

— Почему же?

— Не хотят, не могут.

— А с чего вы взяли, что знаете, кто я? — спросил Ренар, стараясь проявить эмоцию.

— Сколько лет клану? Двадцать, тридцать? Люди успели изучить вас: кожаная одежда, стеклянные глаза, несгибаемая осанка, прямые манеры. Эти приметы помогут вычислить вас даже из густой толпы. Здесь вам не место. Уходите.

— Я пришёл не просто так. Единственный способ достучатся до белого ордена: церковь. Под Торрасом склад яиц.

— А мне казалось, монстры — это ваша задача…

Ренар усмехнулся про себя. Юноша пытается поддеть его, вывести из себя. Но никто не будет этого делать, зная кто перед ним стоит.

— В любом случае, — продолжил юноша, — вы ошиблись, это церковь для людей. Сюда приходят, чтобы соединится с Богом, очиститься, а не…

— Вы можете сообщить своим белобородым братьям. Иначе куча монстров полакомится человечиной.

Ренар двинулся к дверям. Юноша впёр взгляд в стену.

— Торрас… разве это не пограничный город?

— Да. Но Белый орден ведь вездесущ, верно?

Двери закрылись перед Ренаром.

— Мы не договорили, — тихо сказал юноша, но в пустом зале это прозвучало, как гром.

— Разве?

Ренар повернулся. В нём всё осталось так же, кроме глаз, они говорили, что удерживать не лучшая идея.

— Девочка. Что ты хочешь с ней сделать?

Ренар усмехнулся.

— Клану нужны только мужчины, — сказал он.

— Тогда зачем она тебе?

Ренар почувствовал злость. Слабая, маленькая, как назойливая муха, но она есть. Так долго не испытывал ничего, кроме равнодушия.

— Почему ты спрашиваешь?

— Отдай её мне. Она будет тебе только обузой, путаться под ногами, мешать. Убийства, кровь, монстры, рёв, скулёж — это ты хочешь ей показать? А я дам дом, возьму вместе с собакой. Ты же сам понимаешь, что вам не по пути.

— Я буду её навещать.

Двери открылись, впуская дневной свет.

Девочка играет с псом рядом с дорожкой. Увидев Ренара, она выпрямилась.

— Что дальше? — спросила она.

Ренар заглянул в большие зелёные глаза.

— Ты останешься здесь.

— Но я не хочу!

Ренар присел на корточки, положил руки на хрупкие плечи.

— Послушай, мне надо идти, а с тобой и с ним я не могу, но я вернусь, а потом мы найдём твоего отца, и всё будет хорошо.

— Обещаешь? — недоверчиво спросила девочка.

— Я не умею врать.

На крыльцо вышел юноша.

— Иди туда, — сказал Ренар, указывая на вход в церковь. — Не забудь пса.

— Я назвала его Роки.

— Роки? Неплохое имя, а теперь иди.

Пёс прошёл за девочкой, обернулся, тоскливо взглянул. Ренар встал, пошёл прочь.

Надежда рушится незаметно, будто ничего не произошло. Вера во что-то может взорваться, как мыльный пузырь, всего лишь от сильного дыхания ветра. Вера в хорошее, светлое. Надежда на доброту. Не замечать лопнувшую веру и треснувшую надежду в других — лучший способ сохранить рассудок, но это так же, как не замечать, что на ногу наступили. Неприятно, но стерпеть можно.

Кабак «грязная мадам» отличается дешёвым пойлом, посетителями в виде нищих сводящих концы, но тратящие чудом добытые монетки на выпивку, а не на еду, закопчённым потолком из-за открытого очага посередине, и смесью вони лука, немытых тел, грязной одежды и перегаром.

Ренар открыл тяжёлую деревянную дверь, дыхнуло горячим вонючим воздухом. Он не подал виду, но внутри забурлило презрение к заведению и людям, что сюда ходят, возросло.

Беззубый смех гуляет по кабаку, радостные возгласы чередуются секундами, дрянное пиво вылизывается до капли.

В углу за покрытым тёмными пятнами столом сидит мужик с чёрной повязкой на правом глазу, чёрным платок на голове, в ухе серебряное кольцо. Бровей нет, как и остальных волос.

— Базиль, — сказал Ренар, садясь на лавку.

Ренар рад видеть старого и единственного друга, но голос его безэмоционален, как лицо.

Базиль склонил голову.

— Лис.

— Почему здесь? — спросил Ренар, отстёгивая ножны.

Базиль обвёл людей взглядом.

— Хочу, чтобы ты увидел, кого мы защищаем.

— Сомневаюсь, что увидел, — сказал Ренар, кладя ножны на стол.

— А ты посмотри. Гнилозубые, с засохшей грязью на теле, окаменевшими волосами, с вонью столетней мусорки. И это они называют нас уродами…

— Базиль, ты спускаешься на дно колодца, чтобы найти отстоявшеюся воду, хотя отравился сверху. Что с тобой?