Охотник

Дом его располагался не на самой окраине, но в довольно обезлюдевшем районе. Соседи по улице перебрались поближе к центру города, но Макс не торопился последовать их примеру. Прямой опасности из Леса пока не наблюдалось, с мелкими неприятностями он справлялся. Ему нравилась тишина и малолюдность, нравился дом, в котором родился, который помнил всю его семью до пятого колена. Конечно, дом теперь великоват для одного-единственного жильца, но Макс всё равно решил оставаться в нём до последнего. Будь, что будет.

Резная дубовая дверь бесшумно распахнулась, впуская хозяина. Макс вошёл в уютную знакомую темноту прихожей, чиркнул спичкой, зажигая свечу.

Заржавевший насос противно заскрипел, и Макс, качая воду в ванну, в который раз подумал, что пора бы его смазать.

Греть воду не стал; дров совсем мало осталось. Помылся в холодной, растёрся докрасна полотенцем и почувствовал, что усталости как не бывало.

Бросил в закипевшую воду в котелке брикет суточного пайка и, пока тот разваривался, зажёг пару свечей в канделябре и пошёл в спальню.

Возле двери обо что-то споткнулся, упал, но успел рефлекторно сгруппироваться, перекувыркнулся и снова вскочил на ноги. Подсвечник отлетел в сторону. Одна свеча погасла, но другая продолжала гореть, и её трепетный огонёк выхватил из сумрака торчащий из пола голый штырь сантиметров десяти высотой. Если бы Максим наступил на него, проткнул бы ногу насквозь.

Макс поднёс свечу ближе. Коричневатый острейший штырь – и не штырь вовсе, а молодой росток. Деревья добрались и до его дома. Вот и всё. Можно собирать вещи. Меньше чем через месяц от старого особняка останутся одни развалины. Досадно. Тем более что вокруг столько брошенных домов, относительно целых, во всяком случае, Деревьями не тронутых. Пока. Переселиться что ли в один из них? Не очень удачное решение. Раз Лес начал атаку на эту часть города, не пощадит ничего. И никого тоже. Вот чёрт. А он-то надеялся хотя бы год ещё здесь прожить. Впрочем, что изменилось бы? Успел бы вместо столь нежелательного переезда в центр отправиться в Космос? Ну и сколько можно тешить себя несбыточными надеждами? Из всей Управы, похоже, только он один верит, что космический проект будет всё-таки осуществлён. Палыч, вот, почти в открытую посмеивается над ним, поэтому и прошение не подписывает. Чего ради него терять патрульного, коли их и так мало?

Макс принёс из кухни короб для овощей – тяжёлый объёмистый ящик – и накрыл им росток Дерева, потом прошёл по всему дому, внимательно вглядываясь в полы и стены. Ничего. Похоже, поросль в коридоре пока единственная. Слабое утешение, но всё же. Ну, хотя бы переночевать сегодня ещё можно, а то и несколько дней в запасе. Посмотрим. Деревья всё-таки медленнее бамбука растут. Спасибо им за это.

Палыч, уставший, осунувшийся и постаревший ещё больше, официально представил его худой, загорелой, блондинке с упрямой тонкой линией губ, отчего лицо её казалось надменным. Блондинка окинула его цепким взглядом проницательных карих глаз и, похоже, осталась довольна.

– Максим Селиванов, дневной патрульный бета сектора.

Макс церемонно поклонился.

– Весна Мирослава Барашкова, старший научный сотрудник центрального института общей биологии и генетики. Садись, Максим.

Макс сел во вращающееся кресло возле безмолвного диспетчерского пульта.

– Вобщем… центральный институт обратился к нам с просьбой проводить их сотрудника для выполнения научного исследования…– Палыч не смотрел на Максима и слова подбирал как-то неестественно. Лгать он не умел, но и правду почему-то сейчас говорить не хотел.

– Позвольте мне, – Весна Мирослава Барашкова заговорила неожиданно мягким низким голосом с прибалтийским акцентом. Все, однако, сейчас говорили с тем или иным акцентом. Народы перемешались, границы стёрлись, и порой можно было встретить представителей довольно экзотичных рас.

– Максим…

– Даниилович.

– Максим Даниилович, по мнению Николая Павловича, вы лучше всех знаете подходы к первому барьеру…

– К первому? Разве есть ещё?

– По нашим данным их, как минимум, три. Так вот, мне нужно попасть к барьеру, и вы меня проводите.

– Могу я спросить, зачем вам к барьеру?

– Спросить, конечно, можете, – она говорила очень непривычно. "Конечно" у неё так и звучало, по буквам, а не как обычно говорят славяне "канешно». – Но причины вам знать необязательно. Скажем так, моя экспедиция преследует научные, биологические цели. Думаю, этого достаточно для ответа. Мы отправляемся через два часа. Домой можете не возвращаться. Всем необходимым Николай Павлович вас обеспечит. Он предупреждён. А сейчас прошу извинить, мне надо отлучиться по делам. Буду ждать вас на улице. Прошу не опаздывать.

Она вышла. Макс отметил, что походка у неё упругая и спортивная.

– Что происходит, Палыч? – Максим повернулся к нахмуренному начальнику управы. – Почему сушеная ботанша института генетики командует здесь, аки царица Савская?

Палыч устало потер ладонями лицо.