Охотник

В щелях коры, в нанесённой       ветром почве росли тонкие берёзки и тихо шелестели нежной молодой листвой. Начало лета, начало новых надежд, новых проблем, новых мыслей, нового осознания себя в мире и мира вокруг себя. Для всех, наверное, не только для него, Максима, ибо возрождённый мир всё-таки чуточку стал другим. Хотя внешне всё такое же, как было, но нет тягостного ощущения безнадёжности. Или так только кажется? Кажется, потому, что сам Макс видит теперь всё в ином свете, с позиции не врага, а союзника, готового понять и принять изменения в жизни, диктуемые другой стороной? В любом случае он постарается донести свою точку зрения и до тех, кто согласится слушать. А они есть, не могут не быть!.. Значит, надо рассказать обо всём.

Конечно, не поверят. Сначала не поверят. Но ведь ему помогут! И люди, ушедшие жить вверх, строящие быт совсем по другим принципам, главный из которых – не борьба, а взаимодействие и понимание. И Весна, которая пока что осталась у волхвов. А может, и его новые друзья из параллельной вселенной? Хотя нет. Сами должны справиться, без подсказки извне.

Вот в гости наведаться – это другое дело. Если получится. Впрочем, Магистр сказал, что инверсионный след будет существовать ещё долгие месяцы, так что получится. Всё получится. Теперь – всё.

– Ну, будь здрав, Максим Селиванов. Может, свидимся ещё? – Осиныч вздохнул, крякнул, а потом протянул ему берестяной туесок с плотно пригнанной крышкой. – Держи. Медок на дорожку и орехи.

– Дорожка-то полсекунды займёт, – хмыкнул Никодим, который стоял тут же, на полянке перед избушкой, и зябко кутался в овчинный тулупчик.

– Ну, уж! – возразил леший. – Ему домой ещё идти сколько!

Иннокентий обнял его.

– Привет принцессе, – шепнул ему на ухо Макс. Кеша грустно улыбнулся.

Илья некоторое время молча смотрел на него, потом сказал:

– Прости меня.

Макс кивнул серьёзно, и руку, протянутую всё-таки пожал. Рука была тёплая, человеческая, током от неё не ударило, пожатие – крепкое по-мужски и дружественное. И даже вспыхнувшая изнанка мантии не показалась уже столь ослепительной в свете солнечного утра – кануна нового года и новой жизни.

Сбоку мелькнула тень, и Макс рефлекторно перехватил винтовку. Потом подумал и вновь повесил её на плечо.

Из переплетения ветвей выплыл сумеречник, сжался в комок, готовый пыхнуть в лицо облачком жгучего тумана. Человек, однако, агрессивных действий не предпринимал, и сумеречник подплыл поближе. Где глаза у сгустка дыма? Но Макс чувствовал, что за ним наблюдают, рассматривают. Он осторожно протянул руку. Облачко шарахнулось, было, в сторону, но затем вернулось, остановилось на безопасном расстоянии. Тонкое щупальце, похожее на пальчик, осторожно вытянулось в направлении руки, коснулось её, невесомо мягкое и пушистое на ощупь. И через мгновение сумеречник унёсся в чащу. В его треске и пощёлкивании слышалось что-то довольное и даже разухабистое и весёлое.

Макс улыбнулся.