Охотник

       – Моя лодка стоит у причала K-2, большая белая с синей отделкой. Ты ее не пропустишь. Я сейчас пойду туда. Ты прибудешь на борт между 8:30 и 8:40, и мы поговорим. Я могу уделить тебе полчаса. Хорошо?

       – Да. Этого, наверное, будет достаточно.

       – Только убедись, что взял с собой все бумаги, которые нашел – все до одной.

       Когда Оскар повесил трубку, у него вырвался вздох. Райан легко угодил в его ловушку. Оскару было почти жаль, что она сработала.

XXXVIII

       – Проходи, Егер. – Райан махнул Оскару в сторону просторной, но неярко освещенной каюты своего 17-метрового крейсера. Оскар заметил, что иллюминаторы были плотно зашторены. Это, конечно, было наилучшее место для неофициальных встреч.

       Пока Оскар осматривался, он почувствовал, как пистолет Райана подтолкнул его в спину. – Спокойно, Егер. Я не знаю точно, что у тебя на уме сегодня вечером, а как я уже говорил тебе, я – человек осторожный.

       Оскар позволил себя деловито обыскать. Райан вытащил револьвер Оскара из-за его пояса, закончил поиск, а затем потребовал:

       – Ну, Егер, где бумаги?

       – Нет никаких бумаг.

       – Не морочь мне голову, сукин сын! – Теперь Райан разозлился.

       Оскар повернулся и встал перед Райаном, не обращая внимания на оружие в его руке, и спокойно произнес:

       – Я сказал, что хочу поговорить с вами, Райан. Я придумал историю о находке бумаг в машине Роджерса только чтобы убедить вас встретиться со мной на несколько минут.

       – Ты действительно рисковый парень, Егер! Мне надо убить тебя прямо сейчас и покончить с тобой раз и навсегда. Тогда я почувствую себя хорошо. Что тебя заставило отколоть такой глупый номер? Ты хоть понимаешь, насколько я занят?

       – Да, я уверен, что вы – очень занятой человек. – ответил Оскар. – И я уверен, что в будущем вы будете заняты еще больше, учитывая, куда катится наша страна. Так что будет лучше, если мы выясним некоторые вещи прямо сейчас, а не позже. Я подставляю свою шею за вас, Райан. Вы не были бы тем, кем вы стали сегодня, если бы я не выполнил для вас несколько заданий. И вы можете захотеть, чтобы позже я сделал для вас что-нибудь еще. И мне кажется, что несколько минут спокойного обсуждения время от времени вы должны считать временем, потраченным с пользой.

       Глаза Райана вспыхнули, и его ноздри раздулись при утверждении, что он обязан своим положением Оскару.

       – Ты слишком вырос из своих штанов, сынок, – резко ответил он Оскару. – Ты – просто проклятый мальчишка на побегушках, сидел бы сейчас в камере смертников и ждал очереди на электрический стул, если бы я не решил спасти твой зад для большей пользы. Конечно, я все помню о сражении, проигранном из-за потери гвоздя в подкове, но ты должен иметь в виду, что ты – не единственный гвоздь в подкове.

       Выпустив немного пара, Райан сменил свой угрожающий тон на бесцеремонный и спросил:

       – Ну ладно, что у тебя на уме сегодня вечером? – Он махнул Оскару в сторону кресла для отдыха с одной стороны каюты, а сам занял место на кушетке с другой стороны. Теперь этих двух мужчин разделяли четыре метра и кофейный стол. Райан поглядел на часы и затем положил пистолет поблизости на подушку рядом с собой.

       – Действительно ли необходимо убивать Сола Роджерса? – начал Оскар.

       – Так вот, что тебя беспокоит? Ты не хочешь прикончить этого проповедника? В чем дело, Егер? Раньше ты убивал проповедников. На тебе висит целая дюжина проповедников, после того как ты взорвал Народный комитет против ненависти. Может ты веришь, что этот Роджерс действительно голос Иисуса, а?

       – Да ладно, Райан. Вы знаете, что я не суеверный. Я видел несколько передач Роджерса. Мне ... дал пару записей друг, который записывает его проповеди. Роджерс говорит вещи, которые должны быть сказаны. Он действительно находится на нашей стороне и может многое сделать, чтобы помочь нейтрализовать евреев. Я просто не понимаю, зачем его надо убивать. Никто никогда еще не настраивал так многих рядовых американцев против евреев, как он.

       Райан вздохнул и затем заговорил примирительным тоном.

       – Видишь ли, Егер, что до меня, то я склонен оставить этого мужика в покое, по крайней мере, пока. Если бы его последователи действительно доказали, что могут создать экономические проблемы для правительства, я прекратил бы его деятельность тем же методом, что мы обычно использовали еще в Бюро. Я подсунул бы ему агента, кажущегося идеалистом-добровольцем из христианской глубинки, который предложит поработать в его офисе почти даром. Мы нашли бы на Роджерса что-нибудь противозаконное – огрехи в бухгалтерии или заговор с целью подстрекательства к беспорядкам. А если бы нам не удалось найти то, что нужно, то мы состряпали бы что-нибудь сами. Потом наш человек пошел бы в местную полицию или в Бюро – не в Агентство – и сделал бы вид, что он возмущен тем, что обнаружил. Таким способом еще в семидесятых годах мы разгромили чертову уйму радикальных организаций, как левых, так и правых, и мы можем проделать это и с Роджерсом. И мы можем сделать это таким способом, что его последователи на меня даже не разозлятся.