Охотник

       Я – не физик, но один из членов нашей Лиги – физик сказал мне, что Эйнштейн, хотя он заслуживает большого уважения, приписал себе многое из того, что по праву принадлежит другим. Например, средства массовой информации, и даже учебники для школ и институтов, утверждают, что Эйнштейн был единственным создателем теории относительности и именно тем человеком, который открыл миру формулу E=mc2 и таким образом привел нас к использованию ядерной энергии. А это просто неправда. Другие физики и математики работали с понятиями относительности еще до Эйнштейна. Основные уравнения относительности были получены голландцем Лоренцом и англичанином Фитцджеральдом, прежде, чем Эйнштейн появился на сцене. Даже уравнение E=mc2 не принадлежит Эйнштейну; немец Хазенорль опубликовал его в 1904 году в связи со своими теоретическими вычислениями по эквивалентности энергии и массы.

       Эйнштейн взял работы этих и других ученых, как основу, и добавил к ним свое. Он дал новые объяснения. За это он заслуживает уважения. Понятно, что его сородичи-евреи хотели бы немного им похвастать, но они пошли гораздо дальше. Мелкие еврейские торгаши увидели возможность создать еще одного кумира, которого они могли «продать» неевреям, и они сделали это. Они преувеличили. Они исказили. Они продвинули. И они подали всю иллюзию настолько умно, что даже ученые – люди, которые знают все лучше других – терпят этот обман. Люди, знакомые с работами Лоренца, Фитцджеральда, Хазенорля и других пионеров теории относительности, очевидно, думают, что с их стороны будет невежливо высказываться против преувеличения роли Эйнштейна.

       Конечно, помимо Эйнштейна были и другие евреи, которые внесли определенный вклад, хотя нужно проявлять осторожность в отношении заявлений многих из них, так же, как в и случае с Эйнштейном. Но нужно попробовать сравнить эти положительные личности с ужасающе большим числом евреев-стервятников культуры и разрушителей цивилизации. Просто взгляните на пустыню, в которую превратились наше искусство, музыка и литература с тех пор, как евреи втерлись в них. А они даже бахвалятся своими достижениями и в этих областях! Они говорят: «Взгляните, сколько наград и премий завоевали наши авторы-евреи». Вы читали что-нибудь из дерьма, которое наклепали эти евреи – нобелевские лауреаты и призеры премии Пулитцера?

       – Гм, я читал в колледже «Мастерового» Маламуда. Я полагаю, что это грамотное произведение, но книга легко забывается. Думаю, что я могу сказать то же самое и про «Доктора Живаго» Пастернака. Никогда не мог понять, что другие находят в этих двух романах. Я также начинал читать пару романов Нормана Майлера и наполовину одолел «Случай Портнова» Рота. Они намного хуже, чем романы Маламуда и Пастернака – настоящий мусор. На самом деле они даже хуже, чем просто мусор; это просто – блевотина. Они написаны больными людьми, с больным представлением о мире. В то время, когда я читал эти произведения, я выбрал их, не потому, что их авторы были евреями; я выбрал их, потому что их хвалили СМИ, и мои преподаватели, а также некоторые из моих однокурсников считали эти романы серьезными вещами. Тем не менее, примерно после пятого или шестого еврейского романа я пришел к выводу, что именно привкус еврейского произведения не совместим с моими взглядами.

       – Видимо, все дело было в том, – Оскар наклонился вперед, с большим чувством выражая свои мысли, видимо, подстегнутые темой беседы, – что я не мог отождествить себя ни с одним из персонажей. В еврейских романах встречались довольно забавные или даже интересные эпизоды. Часто и стиль был хорош, хотя, конечно, не всегда. Но ничто меня действительно не трогало ни в одном из них. А те из романов, которые я смог дочитать, всегда оставляли у меня тоскливое чувство. И нельзя сказать, что я – необразованный человек, или мне безразлична хорошая литература. Я не стыжусь говорить о том, что плакал, читая Шекспира. И его произведения, которые я прочитал 20 лет назад, все еще живы в моей памяти. Я могу по памяти прочесть большие куски из «Юлия Цезаря» Шекспира и нескольких других его трагедий. Черт возьми, то же самое относится и к «Илиаде». – Оскар усмехнулся. – Я думаю, что несправедливо ожидать, что другие авторы достигнут уровня, заданного Гомером и Шекспиром. Но многие менее прославленные авторы также меня волновали.

       – Вы читали еврейскую поэзию?

       – Да, но, к сожалению, мало. Я ведь сказал, что Майлер и Рот просто больные? Боже мой, я даже не знаю, какое слово можно подобрать, чтобы описать еврейских поэтов, которых я пытался читать. Нужно кое-что покрепче, чем просто «больной». Когда я был студентом, по программе нужно было обязательно читать Аллена Гинсберга. Я не знаю, как преподаватель смог, не моргнув глазом, сказать, что макулатура, которую написал Гинсберг, – поэзия. Имена еще нескольких других я не могу вспомнить: какие-то стихи о холокосте, настоящая белиберда, сплошной примитив. С учетом множества еврейских романистов, на которых я натыкался, удивительно, что еврейских поэтов так мало.