Охотник

       – Поэзия не слишком хорошо оплачивается.

       – Если вы хотите доказать, что еврейские сочинения – это большей частью чуждый и мелкий материал, я соглашусь с вами. Однако есть много макулатуры, написанной неевреями, действительно ужасной бессмыслицы, которую наряду с еврейской чепухой хвалят рецензенты газеты «Нью-Йорк Таймс». И я не соглашусь с вами, если вы хотите обвинить в снижении уровня английской литературы только евреев.

       – Но именно это я и намерен сделать. Взгляните на картину в целом, Оскар. И это относится не только к литературе; это – вся наша культура в целом. В 19-м столетии наши люди создали величайшие музыкальные произведения: Бетховен и Вагнер, Чайковский и Шуберт, Брамс и Шопен, Дворжак и Бизе, Лист и Шуман, а также множество других.19-е столетие было также великим столетием литературы и поэзии, и, конечно, живописи. Почему все это резко оборвалось в 20-м столетии?

       – Разве? Мне кажется, хорошую музыку писали и после 1900 года. Как вы относитесь к Сибелиусу? И появилось несколько по-настоящему хороших авторов. Стейнбек – раз. Шоу – два. Если подумать с минуту, то я уверен, что смогу назвать еще несколько серьезных писателей нашего столетия, которые создали превосходные работы.

       – Ты должен упомянуть Рихарда Штрауса, – вмешалась Аделаида. – В целом его музыка, пожалуй, слишком современна для меня, но часть его произведений превосходна.

       – Хорошо, хорошо. Я немного преувеличил, – продолжил Гарри. – Остается фактом, что, несмотря на Сибелиуса и Шоу, Стейнбека и Штрауса, в нашем столетии произошло резкое снижение уровня артистического творческого потенциала. Вы действительно с этим не согласны?

       – Положим, я соглашусь с вами в отношении поэзии, – примирительно ответил Оскар. – Часть поэзии Элиота в порядке, и одна-две вещи, которые написал Паунд, но я заметил, что в поэзии, изданной за прошедшие 60 лет, мало, что меня трогает, и это резко контрастирует с английской поэзией 19-ого столетия, большей частью которой я, можно сказать, страшно увлекаюсь. Я мог бы согласиться с вами и в отношении искусства. До войны в Германии были прекрасные скульпторы – Брекер, в особенности – но большинство живописи и скульптуры в наши дни – просто дерьмо. Конечно, это только мое личное мнение. Что касается литературы в прозе и музыке, мне надо немного подумать, прежде, чем я смог бы сказать, действительно ли я согласен с Вами.

       – Ради бога, Оскар, вам и думать об этом не надо. Музыка 19-го века представлена гигантами Бетховеном и Вагнером. Сибелиус и Штраус, возможно, были прекрасными композиторами, но не гигантами. Кроме того, они не представляют музыку 20-го столетия; они – редкие исключения, а не норма нашего века; они – пережитки прошлого столетия. Литература 19-го века представлена Достоевским и Диккенсом. Кто в нашем веке может с ними сравниться?

       – Когда я думаю об этом, мне кажется, нельзя сказать, что в 20-ом веке нет никаких хороших романистов, – ответил Оскар. Я припомнил пару имен, пока вы говорили. – Роман «Соки земли» К. Гамсуна был написан на уровне 19-го века. Роман «Бремя страстей человеческих» С. Моэма – первоклассный, а некоторые из рассказов Д. Конрада действительно неплохи, хотя их вряд ли можно назвать «великими». Одна книга, написанная после второй мировой войны, оказала на меня сильное влияние: «1984» Дж. Орвелла. И я уверен, что было множество других. Нет, я думаю, что проблема скорее не в недостатке хороших произведений, а в том, что хорошие работы тонут в огромном потоке макулатуры.

       – Вы – твердый орешек, Оскар. Я не отрицаю, что некоторые хорошие книги были написаны после первой мировой войны, и, вероятно, несколько книг даже после второй мировой войны, но уровень литературы падает, также как и в музыке, живописи и других областях искусства. И виноват не только поток макулатуры; но и то, что макулатура принята за стандарт. Это макулатура получает премии; это макулатура, которой пытаются подражать молодые авторы. Вы согласны с этим?

       – Хорошо, хорошо. Я мог бы поспорить о частностях, но думаю, что в широком смысле слова вы правы: уровень падает.

       – Верно. И почему он падает?