Охотник

— Это еще почему? — интересуюсь. Не то, чтобы я так уж рвался вернуться когда-нибудь в это Звелом проклятое место, просто любопытно.

— Посольство Вечного Леса, — объясняет эльф терпеливо. — Состояло не из трех эльфов, из семи. И не в наших правилах прощать смерть кого-либо из своих, ты это прекрасно знаешь. Они не откажутся от мести только потому, что стали дарками, это ты тоже должен понимать.

Мог бы и сам догадаться. Стало быть, на меня открыта охота, вот уж весело! Ну да, не беда, я теперь не один, отобьемся как-нибудь.

— А вы чем похвастаетесь? — интересуюсь.

— В сравнении с твоими подвигами, ерунда, — смеется Релли. — Отрубы, да костяки, отбились без труда. Один раз туго пришлось, дом загорелся, пришлось бежать, а тут, как назло, кублы-лошади. Да еще на открытом месте…

Кублы — это тоже вид нежити. Мертвяки, вроде отрубов, но не люди, а животные. В общем и целом, не страшны, но вот на открытом месте, да толпой… Думаю, без магов несладко пришлось бы, стоптали за милую душу.

— Облома встретили, — гнет свое Медвежонок, потрясенный, очевидно, ожившей страшилкой. — Дон в него три стрелы вогнал, а ему хоть бы что! Как прыгнет на нас, я за топор, хвост ему один подрубил! А тут и госпожа Релли от книги оторвалась и спалила его к Звелу…

— Очень редкая книга попалась, — смущенно говорит Релли.

— Еще до Потопа считалась раритетом, — подтверждает господин Излон.

Вот они, господа маги! Книжечки редкие читают, пока другие с обломами бьются во славу родного королевства, живота своего не жалея! А прибили, небось, за то, что рычал слишком громко, от источника знаний отвлекал…

Чувствую, как эльф снова ощупывает воздух возле моих глаз.

— Как? — спрашиваю жадно. — В порядке?

— Вроде бы, — отвечает неопределенно. — Зажмурь плотнее, я сейчас повязку сниму.

Зажмуриваюсь посильнее, боли это не вызывает, что обнадеживает.

— Открывай, но осторожно. Чуть почувствуешь боль, сразу зажмуривай, — командует Дон. Чуть приоткрываю глаза и сразу зажмуриваю. Не потому, что больно, свет слишком ярок, режет. Да наплевать, главное — вижу! Снова вижу!

— Больно? — с тревогой спрашивает эльф. Смотри-ка, волнуется, переживает!

— Ярко, — отвечаю я и приоткрываю один глаз. Совсем чуть-чуть.

Вторая попытка проходит успешно, свет уже не слепит. Осторожно. Не торопясь, давая время привыкнуть, я открываю глаза.

Боги мои, духи предков! Спасибо, что не дали ослепнуть! И отдельное спасибо…

— Я твой должник. На всю жизнь, — проникновенно говорю эльфу.

— Не зря вы, эльфы, считаетесь лучшими в мире целителями, — с уважением говорит господин Излон.

Дон хохочет.

— Вы тоже ничего не поняли? А еще маги! Я его вовсе не лечил.

— Как же? А мазь?

— Обычная противовоспалительная мазь, — эльф булькает смехом. — Сами посудите, лечебную для глаз — ее же не один час делать. А ингредиенты? Где я их в Руине найду? Или вы думаете, я с собой лекарства на все случаи жизни таскаю?

— Но как же тогда? — я ничего уже не понимаю.

— Как-как… дуэльный пояс, забыл? Он-то тебя и вылечил.

— Так я и знал, что все вы, остроухие, шарлатаны! — радостно ухмыляюсь я. — А туману напустил, Релли вон поучал, как ученицу шкодливую…

— Правильно поучал, между прочим, — серьезно говорит эльф. — Больной должен верить в то, что исцелится непременно. Тогда его организм сам себя лечит, при минимальной помощи со стороны. Дуэльный пояс тоже не панацея. Если б я тебя соответствующе не настроил, излечение длилось бы куда дольше.

— А сказать, что пояс сам все залечит, нельзя было?

— Можно, — соглашается Дон. — А ты вот, во что больше веришь — в свойства какого-то сомнительного древнего пояса или в целебную магию эльфов?

Возразить нечего. Способности эльфов-целителей в веках прославлены, как в них не верить? А пояс я вчера нашел (или позавчера уже?), правда, и он мне помог преизрядно.

— Твоя взяла, — говорю со вздохом. — Подниматься-то мне можно, шарлатан?

— Ноги не сломаны — значит можно, — радует меня Дон.

Поднимаюсь, ощупываю себя с ног до головы. На лице не вижу, а на руках кожа вполне прилично выглядит, будто на солнце сильно обгорел. А огнебой оказывается мой — страшная штука! Жаль, стрел не осталось никаких. И стрелятель потерял…

— Стрелами не поделишься? — спрашиваю у эльфа без особой надежды. Тот показывает чисто человеческую фигу, но крутит ей перед моим носом исключительно по-эльфийски. То есть, не влево-вправо, а вверх-вниз.

— Жадина, — говорю безнадежно.

— Мои возьми, — неожиданно предлагает Медвежонок. — Мне все равно топором сподручнее…

Это точно. Из лука он выстрелить почти никогда не успевает, зато как топором пойдет крутить, отойди-подвинься! А не отойдешь или там, не подвинешься, сам виноват. Медвежонок, как в раж войдет, на такие мелочи, как свой-чужой, внимания не обращает. Кого топором достал, тот и чужой.

— Это дело! — радуюсь я от всей души. — А то словно голый… перед дамой даже неловко!

Стрел у Медвежонка в избытке, только простые все, не умеет малец заговоры накладывать. Точнее, умеет, но другие. У нас ведь места такие — без наговоров долго не проживешь, каждый ребенок хоть мелочь, а умеет.