Охотник на демонов

Никто не смеет так нагло сомневаться в способностях охотника. Вот чему действительно научили нас люди, так это умению показывать свои навыки и утирать нос смельчакам, заявившим, что мы – охотники – пустое место. Охота была нашим призванием. И неважно, кого нам приходилось выслеживать – монстров, созданных Каем, или северных оленей. В любом случае мы выполняли свою работу точно, умело и ловко. Нас создали следопытами, убийцами и охотниками, и если Далия теперь начала забывать о том, кем ей приходилось быть, то я ничего не забыла. Разговор с Элуной лишь напомнил мне, что глубоко внутри я все та же охотница на демонов.

В какой-то момент, шагая по глубокому снегу между елями, я не выдержала – резко вытащила из ножен меч и вонзила клинок в ствол дерева, вскричав так, что от моего крика взмыли в небо птицы, восседающие на ветвях. Глаза пылали алым пламенем, в груди с бешеной скоростью билось сердце, будто я сражалась с противниками. Задыхаясь от злости, я дышала тяжело и часто. Морозный воздух царапал горло, драл легкие, но я была ему благодарна. Он хоть немного прояснял мысли, и совсем скоро я успокоилась, глубоко вздохнула и вернула меч в ножны.

Самообладанием я похвастаться не могла. Конечно, за время службы мне приходилось терпеть нападки командиров, их нарекания и придирки, и мне ничего не оставалось, как молча выслушивать их и обещать исправиться. Но стоило мне равнодушно покинуть их общество, как мое сознание поглощал гнев, и я сносила все на своем пути, а иногда вымещала злость на других охотниках, проводя с ними тренировочные бои и едва не доводя бедолаг до обморочного состояния. Наверное, поэтому охотники признали во мне лидера. Только вот лидер из меня был никудышный. Меня просто боялись, но уважение порожденное страхом – не залог успеха.

В утреннем лесу было тихо и спокойно. В отличие от рощи, где обитают лесные нимфы, здесь, в этом лесу, берущему свое начало за горой, не росло кленов. Только ели – огромные, запорошенные снегом, стоящие плотной стеной, как суровые колючие стражи, протыкающие острыми макушками хмурое небо. Солнце спряталось за серыми облаками, и его лучи с трудом пробивались сквозь толщу туч. Казалось, что скоро начнется метель.

Хотелось вернуться обратно. Гнев оставил меня, уступил место равнодушию и холодности, а еще пустоте. Внутри образовалась огромная пропасть, в которую, как вода в песок, утекали все чувства. Я ведь совсем не люблю охоту. Охоту на зверей. Каждая стрела, выпущенная в невинную жертву, приносила мне нескончаемую боль, и даже когда я охотилась во благо – чтобы просто не умереть с голоду, меня мучило странное чувство… Чувство ответственности за свое поведение. Совесть?.. Возможно, это была именно она.

Перед глазами вновь всплыла мертвая самка северного оленя, и сердце заныло, раненное этим воспоминанием. Нет. Никакая злость не стоит таких жертв.

Из груди вырвался тяжелый вздох, и я развернулась, собираясь воротиться обратно, но так и замерла у поваленного бревна. Мой острый слух уловил чириканье птиц и неспешные шаги, раздавшиеся поблизости. Шуршание снега выдавало обитателя леса, и благодаря своему чутью я уже знала, кто так тихо передвигался по сугробам.

Я спряталась за ель, достала лук и стрелу и, натянув тетиву, выглянула из-за веток. Вдоль небольшой заснеженной опушки двигалась самка лани. Ее короткая пятнистая шерсть блестела в косых лучах солнца, белые тонкие ноги, боязливо подрагивая, не спеша ступали по глубокому снегу. Красивое создание. Снежинки, медленно посыпавшиеся с неба, ласково касались шерсти лани и быстро таяли, обожженные ее теплом. Это было завораживающее зрелище. Что-то такое простое и в то же время волшебное.

Залюбовавшись, я ослабила тетиву, и лань в тот же миг замерла, настороженно покосилась в мою сторону. Ее небольшие ушки подрагивали от испуга, а в черных, бездонных глазах читалась мольба. Она не бежала от меня, зная наверняка, что моя стрела настигнет ее. Нет, она просто ждала и смотрела на меня так умоляюще, словно пыталась достучаться до моей совести. Смотрела как мыслящее, все понимающее существо.

Что-то колыхнулось внутри меня, как тогда, на той охоте, когда я убила беременную самку. В тот раз я не придала этому значения, но сейчас я поняла смысл этого внутреннего толчка. Не знаю как, но я вдруг осознала, что эта лань прячет под сердцем детеныша. Осознание этого навалилось на меня внезапно. И, может, со стороны это было незаметно, но я точно знала, что она беременна.

Я медленно положила на землю лук и колчан, вышла из-за ели и, стараясь не делать резких движений, направилась в сторону лани. Мне казалось, что она сейчас убежит, но к моему удивлению самка продолжала стоять, внимательно наблюдая за мной. Подойдя чуть ближе, я осторожно протянула к ней руку, задержав на миг дыхание. Пальцы дрожали, сердце глухо билось в груди, и я замерла в ожидании чуда. И оно случилось. Лань подошла ко мне и коснулась своим лбом моей ладони.