Охотник на кроликов

Йона медленно катил по неровной гравийной дороге к садоводческой школе Валерии, думая о том, как София описала убийцу: стрелял с открытыми глазами, оружие держал двумя руками, забрал пули и гильзы и вставил в пистолет полный магазин, прежде чем покинуть дом.

Чтобы выстрелить из оружия простого действия, нужно дослать патрон в патронник.

Для этого придется выполнить некоторое число движений. В шведской полиции кладут всю руку на затвор, целятся в пол и оттягивают затвор назад.

Но убийца обхватил затвор большим и указательным пальцами, а вместо того, чтобы оттянуть его, он дослал патрон и тем же движением вынес пистолет вперед, чтобы сразу начать стрелять. Техника изощренная, но если хорошо натренироваться, она поможет сэкономить время при перестрелке.

Йона вспомнил, как изучал когда-то старую интерполовскую запись. Камера слежения сняла убийство Фатхи Шкаки перед «Дипломат-отелем» на Мальте.

Исполнителями убийства были два агента Моссада, из подразделения под названием «Кидон».

На черно-белой зернистой картинке Йона видел, как человек со скрытым лицом отправляет патрон в ствол именно таким образом, а потом трижды стреляет в жертву, садится на мотоцикл позади сообщника, и оба исчезают.

Рассказ Софии подтверждал: убийца великолепно обучен, прошел военную подготовку.

За все время оружие не опустилось ниже уровня его лица, дуло постоянно оставалось направленным вперед.

Йона словно видел этого человека: как он стреляет, бежит, меняет магазин, не теряя линии огня.

Мысли перешли к польскому «Грому» и американским «Морским котикам». Но ведь убийца оставался на месте гораздо дольше необходимого.

Он не был напуган, не колебался, он просто позволил времени утекать, а сам наблюдал за предсмертными судорогами своей жертвы.

Йона посмотрел на часы. Всего через три часа ему предстоит передать привет жене Салима Рачена.

Он остановил машину перед маленькой мызой Валерии с ветвистым садом и взял один из двух букетов, лежавших на пассажирском сиденье. Большая плакучая береза касалась ветвями травы. Воздух, прогретый солнцем позднего лета, был теплым и влажным. Никто не открыл, когда он постучал, но в доме горел свет, и Йона пошел искать Валерию.

Она оказалась в теплице на заднем дворе. Стекла запотели, но Йона ясно увидел, что она там. Волосы собраны в небрежный пучок; вылинявшие джинсы, сапоги, красная стеганая курточка испачкана землей. Валерия передвинула несколько тяжелых горшков с апельсиновыми деревцами, обернулась и увидела его.

Темные глаза, непослушные кудри, стройное тело.

Валерия ходила в параллельный класс гимназии, где он учился, и он не мог оторвать от нее взгляд. Ей в числе первых он рассказал, как погиб отец.

Они встретились на вечеринке, потом он проводил ее домой. Он целовал ее с открытыми глазами и до сих пор помнил, что подумал тогда: что бы с ним ни случилось в жизни — он все-таки поцеловал самую красивую девочку в школе.

— Валерия, — позвал Йона, открывая дверь теплицы.

Валерия сжала губы, чтобы не улыбнуться, подбородок наморщился, но глаза смеялись. Йона протянул ей букет ландышей; Валерия вытерла испачканные в земле руки о джинсы и взяла цветы.

— Значит, тебе дали увольнение, чтобы ты явился на практику? — Валерия игриво изучала его.

— Да, я…

— И ты думаешь, что справишься с обычной жизнью, когда выйдешь на свободу? Быть садовником иногда тяжело.

— Я сильный.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась Валерия.

— Обещаю, ты не раскаешься.

— Хорошо, — прошептала она.

Какое-то время они просто стояли и смотрели друг на друга, потом Валерия опустила глаза.

— Прости, что я выгляжу вот так, — сказала она. — Но мне нужно погрузить пятнадцать саженцев грецких орехов… Микке и Джек через час заберут прицеп.

— Ты красивее, чем всегда, — сказал Йона и следом за ней вошел в теплицу.

Деревья росли в больших черных пластмассовых горшках — два с половиной метра в высоту, густые кроны.

— Можно переносить их за стволы?

— Мы их перевезем на тележке. — Валерия подкатила желтую тележку с платформой.

Йона поставил на нее первое деревце, и Валерия повезла ее через дверь вверх по тропинке, к разворотной площадке. Светло-зеленые листья взволнованно затрепетали возле головы Йоны, когда он поднял дерево на прицеп с решетчатыми стенками.

— Мальчики молодцы, что помогают, — сказал Йона, с тяжелым стуком поставив горшок.

Они перевезли еще несколько деревьев. Кроны шуршали, земля сыпалась из трещин в пластмассовых горшках, падала на тропинку.

Валерия забралась на прицеп и сдвинула горшки вглубь, чтобы освободить место.

Снова спрыгнула на землю, сдула волосы с лица, хлопнула руками, чтобы стряхнуть землю, и села на оглобли прицепа.

— Так трудно понять, что они уже взрослые! — Она посмотрела на Йону. — Я сделала не одну ошибку, дети выросли без меня.

Ее янтарные глаза потемнели, стали серьезными.

— Самое главное — это что они вернулись, — заметил Йона.

— Но этого могло и не случиться… учитывая, что они пережили, пока я сидела в Хинсеберге… Я предала их, как никто никого не должен предавать.

— Хотя им следует гордиться тем, какой ты стала, — заметил Йона.