Охотник на мафию. Часть 1

— Не мучь ты себя, — говоря успокоительно, как для психически больного, проговорил «шеф». — Не думаю, что вы бы мирно разошлись, если бы видели друг друга. Я тоже знал Юрия и говорил с Мамаем, как и с тобой, ещё в девяносто втором. Он не понимал обстановки. Для него нет серого, только чёрное и белое, а так в этом мире не бывает.

— Не нет, а не было, — ввернул полковник.

— Чего? — не понял Балу.

— Нет его, Дмитрич. Не было для него серого, это ты прав.

На Сергея накатила печаль сразу всех его сущностей, зрение сошлось в маленькую точку и сомкнулось чернотой.

* * *

Полковник почувствовал запах нашатыря и очнулся, не понимая, где он. Перед глазами маячил оперативный дежурный. Кто-то, невидимый и находящийся за спинкой кресла, сильно тёр полковнику уши.

— Да хватит, ёпта! Уши оторвутся! — буркнул, скривившись от боли Юрий и потянулся руками к чужим рукам, но вынужден был схватить пустоту.

— Дык, реанимируем уже пятнадцать минут. Пульса не было. Сердце не билось. Скорую вызвали, — проговорил обиженно дежурный.

— Отменяйте скорую. Ну их на хер!

— Они уже выехали, командир!

— Отменяйте, говорю! Или кто-то из вас представится заболевшим. Куда мне с моими дырками?! Они же ментам сдадут. Всё! Всем спасибо! Все свободны! — сказал полковник так жёстко, что все вышли. Даже «шеф» тоже шагнул к двери, а потом усмехнулся и спросил:

— Мне тоже можно идти?

— Да ну тебя, Дмитрич! Не подъёбывай.

— Ты, Григорич, — снова заговорил через паузу «шеф», присев на кресло. — Тебе, наверное, точно, подлечиться надо бы. Пуля в сердце, это не хухры-мухры! Может к братьям китайцам отправить на пару недель?

Полковник скривился.

— Шумно у них. В Таиланд бы, но жарко там сейчас.

— Да-а-а… Сейчас везде жарко. А на севере ещё и гнус с комарами. У нас тут само то, но не для тебя. Если только в Австралию?

— В Австралию?! — мозг полковника зацепился за какую-то умную мысль. — А что? Это было бы «гуд». Но виза нужна.

— Мы тебе служебную командировку выпишем. Никитенко как раз замутил что-то с австралийцами. Вот и поедешь… Вроде, как представителем.

— Никитенко — это ВБТРФ, который?

— Он самый. Сам туда и едет. Очки перед акционерным собранием хочет заработать. Да, ты не вникай. Отдохнёшь недельку.

— Но ведь время «ч» приближается. Пять суток до… До события.

— До восемнадцатого? Да, нормально всё. Меры приняты. Наши нырнут, посмотрят, может кого выловят. А в воду я не полезу.

После приступа в голове у полковника была пустота. Краем сознания он отметил для себя перспективность поездки в Австралию вместе с директором крупнейшей в Приморье рыбодобывающей компании, но голова звенела от пустоты. Все мысли куда-то делись, однако он вынужден был сказать:

— У них может быть запланировано несколько вариантов покушения. Могут на катере подъехать, на моторном дельтаплане подлететь…

— Ага! На параплане, на квадроцикле, на надувном матрасе… Да ну тебя, Серёжа!

Балу хотел рассмеяться, но увидел помрачневшее лицо.

— Но мы все эти варианты учтём. Всех твоих ребят возьму в обеспечение. Всё, я пойду. Раз мы про Австралию договорились, поеду в Ролерс. Из своего кабинета порешаю по командировке. Всё! Пока!

— Пока! — махнул рукой полковник, скривив безразличную «мину».

Ему было абсолютно всё равно, чем будет заниматься его «шеф», если он пошёл «своим путём». Когда он остался один, Юрий заставил себя напрячь ум и снова потянуть на себя ворох мыслей, образов и событий, что роились в его голове с момента его пробуждения в Амурском Заливе. Ворох представлялся ему словно комок шёлковой пряжи с торчавшими из него нитями.

Вот эта нить — про банки и финансы, вот эта — про рыбацкие компании, вот эта — про нефтепродукты, вот эта про — энергетику.

— Ты чем занимался, Сергей Григорьевич? — сам себя спросил полковник, не опасаясь прослушки, но сущность Субботина-старшего не откликнулась.

Оперативный дежурный несколько раз приходил к нему ссылаясь на служебные вопросы, пока Юрий не убедил того, что чувствует себя хорошо. Они вместе с дежурной группой пообедали в общей столовой, где готовила мать одного из сотрудников и Юрий, попросив дежурного, чтобы тот не тревожил его хотя бы два послеобеденных часа, но разбудил в два часа дня. Потом полковник ушёл в свою комнату отдыха, лёг на заправленную верблюжьим одеялом постель, однако сон к нему не шёл.

Голова была пуста, кроме вороха мыслей о будущем в виде комка шёлковой пряжи. Именно шёлковой, потому, что ниточки были тоненькими-тоненькими. Мыслей о настоящем было мало и если он думал о чём-то насущном, мысли отражались в его голове эхом. Так, например, мелькнула у него мысль о его плече. Оно немного ныло после его сегодняшних выкрутасов. Мелькнуло, что-то типа: «болит», и в его голове несколько раз отразилось: «болит, болит, болит, болит». Четырежды отразилась и боль, синхронно дёрнувшись в его плече.

— «Да ну вас на хер!» — выругался мысленно полковник, и мысль четырежды отразилась в черепной коробке: «на хер, на хер, на хер, на хер».