Охотник на мафию. Часть 1

— Чего «того»? — недовольно переспросил Ковалёв тоном Василия Алибабаевича.

— Того, «того». В девяносто восьмом замочат.

— До девяносто восьмого ещё дожить надо. И это, Серёжа… Хорош «ванговать».

— В смысле? — удивился Юрий.

— Предсказывать события хорош. Поигрались и хватит. Вроде же отпустило тебя?

— В смысле? — ещё больше удивился полковник. — Ты мне не веришь?! Я же отгадал дату убийства Балу!

— Серёжа, блять, про убийство Балу ты знал! И планировали мы его с тобой именно на восемнадцатое августа. Хватит уже, а? Или тебя в больничку отправить? Не пугай ты меня. На тебя столько дел завязано было, а теперь ты ещё сам на себя взвалил столько, что хрен унесёшь.

— Как, планировали? — Юрий сидел и хлопал глазами.

— А так, блять! — грубо рявкнул Иваныч. — Вот тут, блять, сидели и вот за этим, блять, столом, — он похлопал по клеёнке в клеточку, — планировали.

Полковника «прибило» к стулу. Он сидел опустив плечи и свесив руки между колен. Корпус его наклонился вперёд. Казалось, он сейчас упадёт на стол.

— Э-э-э… Ты чего? — забеспокоился начальник ГРУ и встав со стула подошёл к Сергею.

Он положил ему ладони на плечи и выровнял тело, облокотив на спинку стула. Юрий сидел охреневший.

«Так значит это всё бред? — подумал он. — И воспоминания будущего?»

Юий тупо смотрел перед собой на пустой стул.

«А где Иваныч? — подумал он. — Ушёл?»

— Э-э! Не падай, — услышал он голос друга и провалился в темноту.

Юрий очнулся от запаха и шкворчания яичницы и не понял, где он находится. Глаза смотрели в неровный беленный потолок на котором висел чёрный «патрон» с лампочкой на шестьдесят, от силы, ватт. Левый локоть упирался в такую же белёную стену. Полковник лежал одетым. Он был абсолютно трезв.

— О! Живой! — раздался голос Ковалёва. — Я же сказал, жарь сало с яичницей, а ты всё: нашатырь, нашатырь. Аптечки нет… На яичницу с салом весь Кандагар сбегался. Жарили в здоровом, таком, казане. Да с овощами.

— Да, баранинки туда, мелко поструганной, — цыкнув зубами, поддержал старческий голос держателя явочной квартиры.

— Садисты, — пробормотал Юрий, поднимаясь. В голове шумело, но не от выпитого.

— Отошёл? — ухмыльнулся Ковалёв.

— Не дождётесь, — буркнул Юрий. — Вот Макара и Захаренко стрельнут, тогда поймёшь, «вангую» я, или нет.

Ковалёв насторожился.

— Настаиваешь всё-таки? Ты, Семёныч, это…

— Понял. Яишенки оставите?

— Оставим-оставим, не волновайся…

Ветеран разведки вышел.

— А, ну тебя. Думал, что поверил мне, а он…

Юрий махнул рукой и продолжил пренебрежительно:

— Придуривался…

— Да, не придуривался! Не придуривался, я! Но, сам посуди…

— Да, ну тебя. С кредитом хоть не развёл?

Ковалёв откинувшись на спинку стула укоризненно посмотрел на друга.

— Всё-таки, подозреваемый, продолжаете держаться своих показаний?

— Линии поведения, — поправил Ковалёва Юрий.

— А кто убьёт Захаренко, тебе известно?

Юрий покопался в чужой памяти, неожиданно просветлевшей с какого-то времени, и сказал:

— Известно. Осуждён будет Брехов, но там, честно говоря, хрен поймёшь. И соучастник исполнителя будет и даже организатор — Степаненко. Он-то и покажет на Брехова.

— Брехов? Это, который в Приморрыбпроме? Как и Захаренко? Тот, с кем они судятся?

Юрий кивнул.

— А Степаненко, это ещё, что за тип?

— Очень интересный тип. Руководитель местного отделения «Русского Национального Единства».

— Баркашовцы, что ли? Так они же под конторой! Ни хрена себе! Брехов с Баркашовцами?!

— Вот и думай, кто поляну зачищает. Суд, кстати, и акции у Брехова конфискует и передаст администрации края.

— А, что тут думать? Захаренко — это нам будет «ответка» от «смежников», за шефа твоего придёт. Они сильно с Захаренко рубились. А с акциями Брехова ловко, да-а-а… Тридцать процентов?! Думаю, подставили Брехова. В смысле… Подставят… Для того, чтобы акции отобрать. У Приморрыбпрома столько добра!!!

— Балу конфликтовал с Захаренко? Не знал. И что делать будем? Захаренко защищать?

— Не-е-е… Не будем. Нам ещё не хватало со «смежниками» начать стреляться. Против них мы не выдюжим. Контора в фаворе. Придётся Захаренко, и Карлова им отдавать. Погорячились мы с Балу… Да-а-а… Если ты не выдумываешь, конечно.

— А Макар-стрелянный?

— Тот возомнил себя «положенцем». С «комсомольчанами» бодается. За ним давно воры охотятся. Его ещё в тюрьме хотели на перо посадить, но отбился. Каратист, мать его. Потом с ментами договорился. В нормальную хату перевели. Морозова помогла. Но по Уссурийску ходит слух, что пасут его. Он в своём кабинете и ночует в последнее время. Через неделю, говоришь его кнокнут?

— Ну, да…

— Макара-то хрен с ним, а вот Захаренко с Карловым жалко. Мы рассчитывали на них.

— Так спрячьте…

— А на хрена они нам «спрятавшиеся»? Карлова-то заменить можно, но смысл? «Они» уберут любого, кто не в их обойме.

— Но, смотри…

Юрий снова пересел за стол.

— Всё? Не грохнешься в обморок?

— Это был голодный. Договаривались же… С меня пойло, с тебя закусон. А ты, блять, четыре яблочка и засохшую корку хлеба.

— Что придумал-то? — спросил начальник ГРУ, не обращая внимание на претензии. — Излагай.