Охотник на шпионов

– А это вам зачем? – удивился будущий академик, а ныне младший сержант, особенно упирая на «вам». По его сразу же изменившемуся выражению лица и слегка задрожавшему голосу было понятно, что подобный вопрос его как минимум озадачил.

– Интерес, увы, не праздный, товарищ Игнатов. Вы не бойтесь, я не чекист. Я всего лишь журналист из «Красной Звезды» с несколько расширенными полномочиями. Главная закавыка в том, что в этой связи некоторый интерес к вашей персоне проявили и особый отдел, и армейское политуправление. – С этими словами я расстегнул шинель и предъявил опешившему Игнатову бумажку, подписанную якобы самим Мехлисом.

На сей раз в глазах моего собеседника появился уже откровенный испуг, переходящий в непонимание. С одной стороны, я вроде как действительно не представляю карающий орган, а с другой – ведь зачем-то именно сейчас я забрел в эти промороженные леса по его душу. На его месте я бы тоже крепко задумался.

– Только этого не хватало. Ну, вообще-то… – начал было Игнатов, но тут же резко оборвал сам себя: – Да нет, не может такого быть! Это же полная чушь! Ерунда!

– Чего именно «не может быть»? – уточнил я как можно более ласковым голосом. – Давайте-ка лучше я сам буду решать, что в данном случае чушь, а что нет!

– Понимаете, товарищ майор… А, ладно, черт с ним… Лучше уж я вам про это расскажу, чем потом, с подобными вопросами, опять придут к моему отцу. Года полтора назад его уже таскали в Большой Дом, расспрашивая в основном о тех, вместе с кем ему пришлось служить в Гражданскую. И не скажу, что он от этого был в восторге. Даже чемодан собрал…

Полтора года назад. Ну да, пресловутый 1937 год. При этом фатер Объекта оказался довольно крепким орешком, раз уж сумел отскочить от этой остервенелой рубки леса с большим разлетом щепок. Ведь пресловутый чемодан ему, судя по всему, так и не понадобился. Но расспрашивать подробности про это я, разумеется, не стал.

– А что, ваш почтенный родитель успел отметиться какими-то связями с врагами народа? – уточнил я.

– Да какие там связи?! Кто, черт возьми, мог предположить, что те, кто командовал Балтфлотом в 1919-м, сейчас вдруг, да еще чуть ли не поголовно, окажутся этими самыми врагами народа?

– Действительно, кто бы мог подумать. Какая неприятность… А ваш отец, он вообще кто?

– Странно, что вы этого не знаете…

– Ну я же вам сказал – я не сотрудник НКВД. Я человек из армейской прессы и вовсе не обязан знать ваши анкетные данные. Просто в штабе 8-й армии, узнав, что я собираюсь любой ценой добраться сюда, попросили меня заодно кое-что выяснить. При этом, когда я сообщил о своих планах, меня там посчитали за сумасшедшего и были вовсе не уверены, что прорвусь сюда. Предполагаю, что штабные лентяи могли даже поспорить на пол-литра – убьют меня при этом или не убьют. Но я прошел…

– Вообще-то мой отец, Парамон Петрович Игнатов – преподаватель Высшего Военно-Морского инженерного ордена Ленина училища имени Феликса Эдмундовича Дзержинского.

– Ого. Уважаю. Хотя, по-моему, должность у него все-таки не того масштаба, чтобы таскать человека в Большой Дом.

– Он еще в Гражданскую орден боевого Красного Знамени получил…

Ну да, для выдумщиков из НКВД тут получалось весьма интересное сочетание. Если он преподаватель, значит, звание у него должно быть где-то на уровне капраз-капдва, да еще и орден, который он на Балтфлоте, видимо, получил в первой если не десятке, то точно двадцатке. А в 1930-е годы заслуги времен Гражданской войны были уже не индульгенцией, а скорее наоборот – компроматом и поводом для лишнего спроса.

– Неслабо, – согласился я. – И за что такая честь?

– 4 июня 1919 г., в Копорском заливе, будучи старшим механиком эсминца «Азард», участвовал в потоплении английской подводной лодки L‐55. А вообще отец – потомственный инженер-кораблестроитель.

Это был известный боевой эпизод периода «зари красного Балтфлота», поскольку ту британскую подлодку подняли, отмыли от ила, изучили, восстановили, и потом она долго служила в том же КБФ. Правда, поскольку реально L‐55 подорвалась на своем же минном поле, участие «Азарда» в ее потоплении представляется специалистам ну очень сомнительным. Однако ордена участникам сей «виктории» вручили самые что ни на есть настоящие.

– А вы, товарищ младший сержант, чего же тогда на флот не подались? В соответствии с семейными традициями?

– Ну не всем же там быть, – шмыгнул носом Игнатов и надвинул буденовку поглубже на уши. Чувствовалось, что не любит он на эту тему разговаривать. – Флот не резиновый. Да и вообще… У меня еще в детстве обнаружилась склонность к морской болезни, я даже катание на лодочке по пруду плохо переношу. Так что в этом смысле я человек скорее сухопутный. В общем, мою маму, Ларису Федоровну, папа встретил в том же, 1919 году, когда служил в действующем отряде Балтфлота…