Охотник-убийца. Воспоминания оператора боевого дрона

Все тяжелое — жесткие диски с собиравшимися годами данными разведки, винтовку и коробки с патронами — я уже отправил несколько дней назад. Все это будет ждать на Той Стороне.

В 3 часа ночи я прикатил в офис и сел в автобус со своей командой разведки и операторами штурмовой группы. Никаких проводов, никакого парада, никаких друзей, машущих на прощание. Так было и будет всегда.

Я так и не позвонил маме в ту ночь, но я думал о ней и о том, будет ли она мной гордиться. Я не хотел ее беспокоить и не мог точно объяснить, куда я направляюсь. Я даже не думал, что она знала, что я направляюсь за границу.

Автобус проскользнул сквозь ночь, и вскоре мы были на посадочной полосе, где прогревался C-17. Мы почти не разговаривали, каждый был наедине с собственными мыслями. Вылет был через час.

Когда самолет набрал крейсерскую высоту, остальные стали похрапывать. Им все это было не впервой. Я закрыть глаза, но сон не шел. В голове промелькнули наставления Билла: «Дроны — ничто, если за ними не стоят правильные парни… Просто будь прав».

Прошло несколько часов, и я решил проглотить снотворное, которое врачи раздавали на борту.

Я задремал под звук двигателей C-17.

Часть 2

Глава 9. Война дронов начинается

Моя команда разведки и операторы в боевой экипировке направилась к вертолетам на взлетно-посадочной полосе аэродрома к северу от Багдада. Время перевалило за полдень, солнце палило нещадно. Когда мы шли вдоль длинной очереди на вылет, мы прошли мимо стоящего в ангаре «Предатора» — блестящего, с обтекаемыми обводами. Я внимательно оглядел его — смешно, я давно работал с этими машинами, пользовался их данными, но воочию видел впервые. Остальные шли дальше как ни в чем ни бывало, как будто видели такие сотни раз.

Летний воздух был обжигающим и хлестким, таким же, как и год назад, когда я покидал Ирак и Садр-Сити. Только сейчас был июль 2009 года, и бушевское «наращивание» начало приносить плоды. Мы добились преимущества и было очевидно, что враг начал проигрывать, но многие высшие руководители остались. Кривая потерь шла вниз, и Багдад становился безопаснее, или, по крайней мере, так казалось. Это вынудило плохих парней и убийц уйти в подполье, в основном в северный Мосул, куда мы и направлялись.

Я был назначен в отряд по перехвату транспортных средств. Следующие четыре месяца мне предстояло перекрывать поток изготовителей бомб, террористов-смертников и лидеров террора, когда они тайком пересекали границы и перемещались между крупными городами. Мы были временной мерой, призванной разорвать связи врага друг с другом через различные безопасные убежища в крупных городах на севере Ирака. Нашей команде были приданы вертолеты «Блэк Хок» и «Литтл Берд» 160-го авиаполка спецопераций. Пилоты были, безусловно, лучшими в мире. Нам нужно было быть такими же быстрыми и мобильными, как враг, и флот позволял нам в любой момент перемещаться куда угодно, куда нам было нужно.

Вертушка летела с распахнутыми люками на скорости 160 км/час. Сидеть в проеме над пропастью, мчаться в синих небесах, свесив ноги, и наблюдать за безбрежным океаном пустыни — это, скажу я вам, сильно. Мы чувствовали себя первооткрывателями, направляющимися заявить о правах цивилизации на новую территорию.

Мы приземлились. Нельзя было терять времени. У нас было всего четыре месяца, чтобы как можно сильнее напакостить террористической сети в Мосуле и прилегающих провинциях. Я бросил свою черную спортивную сумку в одном из трейлеров, спрятанных за большими цементными Т-образными барьерами, и направился прямо к «Коробке».

На базе мало кто знал, кто мы такие и какого черта мы делаем в своих белых трейлерах и зачем гоняем туда-сюда черные вертолеты. Наш участок был окружен оцеплением, за которое не было ходу даже другим американским солдатам, не говоря уж о местных. В трейлерах не было окон, они были оборудованы спутниковыми тарелками сверху и заперты в любое время суток. Что касается врага, мы были невидимы. Они понятия не имели, что мы были там — и пусть так и останется.

«Коробка» представляла собой трейлер двойной ширины. Внутри на цементном полу стоял длинный фанерный стол, на четырехметровой стене были подвешены мониторы с плоским экраном. Дрон транслировал изображение пустынного пейзажа. Внутри я чертовски нервничал, но старался сохранять каменное выражение лица. Я долго готовился к этому моменту. Я выпил чашку черного кофе, который подгорал на горячей плите в задней части — и принялся за работу.

* * *

Каждый целеуказатель всегда держит в голове вопрос: с чего вы начинаете охоту?

Поиск террористов, которые потратили свою жизнь, ускользая от американских войск — это искусство, а не наука, и была лишь горстка тех, кто мог успешно выполнять это ночь за ночью. Мы могли бы найти кого угодно, если бы нам предоставили возможность и ресурсы — и наши многомиллионные дроны дали нам возможность сделать это с точностью.