Охотник-убийца. Воспоминания оператора боевого дрона

Когда штурмовая группа подъехала к намеченному дому, на окрестных крышах появились вооруженные до зубов сторонники ИГИ и открыли огонь по машинам. Это была засада. Было много тяжелораненных.

— Просто учти это, — сказал он.

Шли дни. «Коробка» все больше напоминала реалити-шоу «Большой брат» — только парень понятия не имел, что его снимают. Поначалу его жизнь казалась совершенно обычной. Он выходил из дома только в свою аптеку и возвращался обратно. Мы следовали за ним в обоих направлениях и кружили над аптекой и домом весь день напролет.

В доме была одна странность. Он держал свет включенным всю ночь, каждую ночь, как будто это был сигнал для кого-то.

Дети были ключом к картине. Совсем маленькие, вероятно, младше пяти. Это было доводом за то, что мы на верном пути — дети Сауди были того же возраста.

Днем мы наблюдали, как они играли с игрушками во дворе, гонялись друг за другом, бегали кругами, а женщина в парандже наблюдала за ними. Они выглядели как обычные дети, которых вы видите в пригородном районе в Соединенных Штатах. Что заставило меня задуматься, знали ли они вообще, кем на самом деле был их отец. Наверное, нет.

Но, учитывая, что там были дети, я знал одно — об ударе беспилотника не могло быть и речи.

* * *

В зоне боевых действий, такой как Ирак, для удара «Хеллфайром» требовалась санкция вышестоящего командира. Я представлял обоснование того, почему мы выбрали этого парня, и как только цель оказывалась в перекрестии прицела пилоты и оператор жали на спуск.

Но когда в 2009 в Белом Доме появился Барак Обама, правила об убийстве начали меняться. В зоне боевых действий стали тратить гораздо больше времени на изучение потенциального радиуса поражения при взрыве, того, кто именно находился на земле — то есть оценки сопутствующего ущерба, точности попадания и того, кто мог пострадать случайно. Когда в 2003 году началась война в Ираке, порог сопутствующего ущерба был огромным. Поскольку мы захватывали страну, мы не обращали внимание на посторонние потери. У вас может быть двадцать или тридцать случайных прохожих рядом с крупной вражеской целью, и военное командование все равно отдаст приказ нанести удар. С годами росла нетерпимость к сопутствующему ущербу. Если хотя бы один или два невинных человека оказывались на линии огня, мы отменяли удар. Изменение было вызвано отчасти тем фактом, что в 2010 году в онлайн находилось намного больше дронов, и люди поняли, что необходимо усилить надзор. Это было также потому, что тактические ошибки в нашем мире имели стратегические последствия, поскольку убийство даже одного невинного имело бы последствия на мировой арене.

Однако большая часть изменений в мире боевых дронов произошла за пределами официально обозначенных районов боевых действий, где появлялось все больше целей. Обама, казалось, чувствовал себя лично обязанным одобрить каждый удар, потому что он знал стратегические последствия, которые наступали при ошибочном убийстве женщин и детей.

Президент начал просить своих сотрудников соблюдать конкретные критерии перед каждым ударом за пределами зоны боевых действий. Хотя это сильно ограничивало нацеливание, было необходимо убедиться, что были уничтожены только парни, представляющие непосредственную угрозу.

Эти удары начинались с таких парней, как я, на тактическом уровне, которые определяли, стоит ли преследовать цель.

Поскольку Ирак все еще официально считался зоной военных действий, нам было намного проще; у нас уже были полномочия, необходимые для выполнения работы.

Если бы это было за пределами официально обозначенных зон боевых действий, те же самые слайды затем прошли бы по цепочке командования — и через множество юристов, ищущих причины для отклонения запроса по пути.

Эти решения никогда не принимались легко.

Сначала они доходили до командующего всеми войсками США на Ближнем Востоке, который затем передал это Объединенному комитету начальников штабов в Пентагоне. В разведывательных агентствах произошло много дискуссий с пиджаками, представители армии лоббировали предоставление нам карт-бланш.

На этом этапе всегда были проблемы. Одна сторона не согласилась, или другая сторона хотела добавить больше информации о достоинствах цели для нанесения удара. В результате этой суматохи дело, наконец, дошло до министра обороны, который затем передавал файл президенту. Обама принимал окончательное решение.

С нашего места внизу мы могли видеть, что президент сделал приоритетом понимание всего о целях в списке — то, что Буш поручил другим. Мы могли бы сказать, что он взял на себя личную ответственность за то, чтобы убедиться, что он понял цели.

Иногда на утверждение номинации уходили дни, иногда месяцы, а иногда и годы. Это зависело от того, кто пытался заблокировать его, или, скажем, был ли целью американский гражданин, наряду со многими другими факторами.