Охотник за бабочками

— Тогда зачитываю третий параграф. Ежели кто себя мужиком чувствует и надумает прямо махнуть, то быть и ему, и всем кто его сопровождает, женатыми. И кораблю само собой. Как два крыла понятно что, но мне это направление нравится больше всего. Голосуем. Кто «за»?

— Помолчи, Кузьмич. — Остановил я его, — Больше ничего?

— Больше ничего, — развел руками бабочек.

— Тогда объявляю о созыве внеочередного первого созыва команды корабля и самого Корабля. Думать будем.

Внеочередной первый созыв решено было провести со всеми подобающими торжествами. Кузьмич украсил командирскую рубку разноцветными флажками, вырезанными из спасательных парашютов. Корабль по такому поводу включил все бортовые и внутренние огни, а также торжественную маршевую музыку. Я, как командир корабля, составил список приглашенных, и гостей в единственном лице Хуана. Повесил над потолком красное полотнище со словами «Привет участникам первого созыва». Из закуски присутствовала стерлядь, запеченная в макаронах, маринованные яблоки с макаронами, картошка-пюре с макаронами и икра белая из макарон. А также принудительно изъятая у Кузьмича бутылка дешевого портвейна «Три космонавта» с изображением на этикетке странного вида животных с именами «Стрелка и Белка» и собственно самого Кузьмича.

Первым слово взял командир Вселенского Очень Линейного Корабля.

— Слово для вступления предоставляется мне. Добрый вечер.

Кузьмич с Кораблем дружно ответили тем же, а единственный гость первого созыва Хуан захлопал ресничками.

— На повестке дня один вопрос. По какому пути полетим, граждане и техника? Прения потом будут. Сначала я свои мысли выскажу, — я прокашлялся. — А дальнейшее наше путешествие подразумевает, что одна из предложенных нам дорог ведет наш дружный коллектив к намеченной цели. Какой, всем известно. Соответственно, две оставшихся, к той же самой цели не ведут. Хлопать не надо. Не люблю. С высоты своего жизненного опыта предлагаю, не гадать на пальцах, а опробовать все маршруты.

— Я категорически не согласен, — вскинул руку Кузьмич и повторил, — Категорически. Потерять все имущество и наш многоуважаемый корабль, куда ни шло. Заработаем еще, пока крылья есть. Общественную свадьбу всем сыграть тоже неплохо. Правда, не знаю, как это будет выглядеть с Волком. Может, припаяют сбоку корыто женского роду и весь разговор. Но вот по третьему пункту, где погибель обещают, я буду голосовать «против». Категорически против.

— Дристун. — Корабль был лаконичен.

— Еще мнения? — в чем-то Кузьмич прав. Но где гарантия того, что мы не ошибемся?

— У меня мнение, — подал голос Волк. — Мы тут с Хуаном посовещались и решили. Насчет меня не беспокойтесь. И не из таких передряг вылетал. Даже интересно, кто такой наглый да самоуверенный имущество у честного народа отбирает. Слетаем, давайте, и разберемся. А как разберемся, так вся вселенная нам в ножки и поклонится. За дело наше доброе.

— Как же, жди, поклонится, — пробурчал Кузьмич. Но его слово закончилось, и я попросил первый созыв не обращать внимания на последнюю реплику из зала.

— По второму пункту аналогично, — продолжал Волк. — Не знаю как насчет вас, белковых, а меня и автогеном не заставишь в это дело ввязываться. Тем более никто не посмеет ко мне всякие там корыта приваривать. Ни женского, ни мужского рода. А насчет смерти… Что наша жизнь? Игра. Выживем, так выживем. Помрем, так помрем. Пусть о нас песни слагают.

— Хорошо сказал, — вновь подал реплику Кузьмич, записывая слова Корабля в блокнот.

— Все?

— Все, — корабль прогремел бравурный марш, показывая, что у него, действительно, все, и он готов на любые подвиги во имя сомнительных песен, которые если и сложат, то будут петь по великой пьяни.

— Тогда разрешите подвести черту. Тремя голосами «за» и одним голосом «против»…

— А ты, командир, за меня голосами не разбрасывайся, — встрепенулся Кузьмич. — Я, может, мнение свое поменял. И поменянное мое мнение такое. Куда все, туда и я. А то ж знаю я вас, как что не так, так за борт выкинете. Обоими руками «за»!

Кузьмич вскинул вверх обе руки, и оба крыла. Попытался вскинуть ноги, но пошатнулся и только моя твердая рука спасла его от неминуемого позора на Первом Внеочередном созыве.

— … Четыре голоса «за», — подвел я итог. — Единогласно. Курс по правой полосе. А там, как получится.

Первый внеочередной созыв закончился распитием бутылки портвейна и исполнением на двух языках — земном и техническом — гимна Великой Галактики.

Спустя двое суток, когда уже на космическом горизонте появились первые признаки приближающихся звезд, произошло событие, которое я даже отметил в бортовом журнале, как необъяснимо научное.