Охотник за бабочками

Груда железа приближалась. В какой-то момент я осознал, что все эти корабли, покрытые серостью космического пространства, как-то связаны между собой. Ни один из кораблей не болтался сам по себе. то ли канат, то ли мостик, а то и целый шлюз соединял их. И все это казалось ухоженным. Только клумб не хватало. И фонтанов с писающими мальчиками.

— Командир, ты еще за борт ящики со склада не выкинул?

Я отрицательно покачал головой и застучал зубами.

— Ты тут посиди, а я на склад смотаюсь. Возьму пушку на всякий случай. Не нравится мне здесь.

Кузьмич сполз с кресла и развернулся к дверям, собираясь выполнить задуманное. Не получилось.

За вереницей событий и времени я как-то забыл о «глазе», который находился на полу в командирской рубке. Есть и ладно. Есть не просит, вреда не приносит. Но видать настало и его время.

Глаз сиял. И не просто каким-нибудь слабеньким второсортным огоньком, от которого ни холодно, ни жарко. Глаз просто исходился сиянием. Мерцал, словно миниатюрная сверхновая перед полураспадом.

— Чего это он? — Кузьмич, верный друг и соратник, тут как тут.

Я присел на корточки перед глазом.

Вот уж чего не понимаю, так для чего это здесь? Ладно бы конструктивная особенность, так ведь нет. Волк не раз говорил, что глаз, словно бородавка, появилась ниоткуда.

Самое главное в таких ситуациях, внимательно изучить подозрительный объект и узнать, как, что и для чего? Для начала можно на него плюнуть.

Я плюнул. Плевок даже не долетел до глаза, отскочил от него, словно резиновый и влетел точненько в лоб Кузьмича. Кузьмич бабочек хоть и умный, но достаточно мелкий. Одного плевка достаточно, чтобы сбить его с траектории полета и отправить в глубокий нокаут. Нокаут — это когда все слышишь и чувствуешь, а ничего сделать не можешь.

— Неплохо, — констатировал я. И встав, пнул глаз ногой. Несильно. Перестраховка никогда не помешает.

Нога, как и недавний плевок, не смогла достичь именно самого Глаза. (Самое время, называть вещи своими именами. С большой буквы.) Меня подбросило вверх, перевернуло пару раз и аккуратно опустило на титановую перегородку.

— Совсем неплохо, — подытожил я результаты опыта, вытирая рукавом кровь и сопли. Кровь свою, а сопли Кузьмича. Потому, как он обиделся и плюнул мне в глаз, когда я находился в лежачем положении.

Я вошел во вкус. Отодрав от стены компактный огнетушитель, я размахнулся, собираясь продолжить изучение Глаза. Кузьмич, осознав, что я не просто так дурью маюсь, а занимаюсь изучением не изучаемого, схватил за шквариник Хуана, поднатужился и собрался послать его точным броском в тот же Глаз.

Но в этот момент в центральный обзорный раздался ненавязчивый стук.

За десятисантиметровым бронированным стеклом, со стороны космического пространства, на нас смотрело неприятное существо.

Вру. Неприятности в существе было ненамного больше, чем в любом из нас.

Очень тощее лицо, с длинными, на полметра, усами. Мохнатые брови вразлет. Грустные глаза с трехкопеечный брюлик. И в фуфайке.

Незнакомец еще раз осторожно постучал по стеклу, похлопал себя по плечам, показывая, что ему там, кажется, немного холодно.

— Не. Ты глянь что делается! — возмутился Кузьмич, — Это что за гудзонский ястреб такой с помойки?

Скорее всего, он имел в виду зеленых человечков.

— Это глюки, — я отложил в сторону огнетушитель, отобрал у Кузьмича Хуана и повесил его на полку, где у нас обычно висели корабельные ароматизаторы. Знаете, такие вонючие бумажные штуки в виде созвездий.

— Какие глюки? — Кузьмич меня не понимал. Он подлетел к центральному обзорному и вперился глазами в незнакомца, который терпеливо ждал, пока мы обратим на него основное внимание, — Какие глюки? Он же там натуральный. Как есть. Замерз бедолага.

— Там абсолютный минимум, — кровь из носа идти перестала и я, закончив запихивать в ноздри вату из аптечки, пристроился на командирское кресло, — К тому же там нет воздуха. А этот смотри, как дышит. Определенно глюк.

— У глюков усов не бывает.

Сей факт я, как-то, не учел. Поизучав незнакомца минуты две, я пришел к окончательному решению, что Кузьмич, надо отдать ему должное, прав. За центральным обзорным, в безвоздушном пространстве, в вакууме, то есть, находился кто угодно, но только не глюк.

Я постучал по стеклу, привлекая внимание усатого.

— Тебе что, псих, надо?

Псих робко улыбнулся и показал рукой на входной шлюз. На наш, разумеется.

Я осмотрелся, насколько позволял центральный обзорный, по сторонам. Картина все та же. Безжизненные туши кораблей, запустение и безмолвие. Не считая незнакомца с усами.

— Зайти хочешь? — заорал я, показывая знаками, что, мол, не желает ли он зайти внутрь?

Усы дружно закивали в ответ. Согласны, конечно, согласны!

— А может он заразный? — Кузьмич усиленно кусал нижнюю губу и делал вид, что старательно размышляет.

— А нам уже все равно, — констатировал я, — Думаю, что этот парень, кто бы он ни был, скажет нам пару интересных вещей. И про то, что стало с кораблем, и про то, как он там, в космосе, в одной фуфайке. Открывайте, второй помощник, шлюз. Встречаем гостей.