Охотник за бабочками

Пурпурное платье от мраморных плит до самой нижней челюсти скрывали то, что должны были скрывать. Пышную рыжую шевелюру увенчивала здоровенная шляпа, обтыканная перьями всех цветов радуги. Под шляпой сплошная темень. И не видно, красива Коко, или только придуряется. Ведь не это главное. Главное осанка. Главное походка. Главное манеры. А этого у нее не отнять.

Коко подплыла к паПА и под звуки старинной польки проделала несколько приветственных "па" отдавая таким образом дань уважения отцу жениха.

ПаПА попытался обнять невесту старшего сына, но его попытка была пресечена шипением из-под шляпы. ПаПА больше не стал пытаться обнять невесту старшего брата.

Музыка и восторженные аплодисменты собравшихся на просмотр гостей стихли. ПаПА, как и положено, поблагодарил невесту за преподнесенные ранее подарки, еще раз отметил красоту, силу воли и жажду жизни, и отправил Коко вместе с гордым Вениамином на отведенные им места. Там их уже поджидала голографирующая братия, куча голокамер и голофонов. Завтра Венька и Коко могут проснуться знаменитостями.

А гости уже были готовы принять вторую претендентку на фамильное состояние славной фамилии. Тем более, что время поджимало и на столах стыла закуска.

— Представляю вам, уважаемые гости, сына среднего, — возвестил паПА, сделав театральный жест рукой в сторону Георгия, — Георгий Сергеев.

Жорка строевым шагом подошел к трибуне, зачем-то пожал паПА руку и направился прямиком к дверям, откуда должна была показаться его нареченная. ПаПА поспешил ее представить, благо представлять было что.

— И его невеста, прилетевшая к нам из района дальних Пошехонских Псов. Верховная наследница королевства и всей планеты Снурк распрекраснейшая Джу Р Р Бенс!!!

Очевидно, что Джу Р Р Бенс так торопилась на встречу со своим будущим мужем и тестем, что даже не смогла дождаться, когда перед ней откроются двери. Потому как эти самые двери с грохотом сорвались с петель и, подняв совсем немного пыли — дворецкие все-таки каждый день полы драят — рухнули на те самые полы, которые каждый день драят дворецкие.

Вид Джу (это я так ее для краткости) был великолепен. Она сверкала, словно золотой слиток после плавки. Всеми частями тела. Только одни глаза, цвета болотной жижи, неблагоприятно выделялись на всем этом сверкающем великолепии. Впрочем, это мало кто заметил.

Джу со всех сторон окружало штук двадцать погрузочных Бемби, которые, завывая от перегрузок, выдерживали тело Джу в состоянии вертикального равновесия. А заодно и помогали ей передвигать конечности.

Жорка, кстати, постарался на славу. Жмот жмотом, а средства на покраску выделил. Да и маслица не пожалел? Вон какие здоровенные пятна за ней остаются. Наверно по самую шею залил. Интересно, какой марки. Синтетику или простое?

Джу, с помощью дворецких, наконец, добралась до паПА и попыталась, скорее всего, по совету Жорки, пожать ему руку. А так как паПА умело укорачивался от такой, весьма сомнительной радости, то ей это не удавалось на протяжении десяти минут. Потом всем все надоело и Жора, отдавая соответствующие распоряжение дурно чадящим дворецким, повел Джу на свои места, специально усиленные местными техниками ради такого дела титановыми вставками.

Естественно, что паПА также не забыл упомянуть о подарках, о достоинствах и о жажде к жизни будущей жены среднего сына. Я этот момент пропустил, потому, что с ужасом ожидал час своего позора.

Если куколка не обманет и все же припрется, то в светских кругах произойдет такой переполох, что трудно даже представить. Я не говорю об акциях паПА, бог с ними, с акциями. Я говорю об имидже. Брюлики в нашей жизни ничто, а вот имидж… Тем более что я давно заприметил Министра Культуры содружества, который расположился на самых удобных местах со всем своим семейством.

ПаПА налил в стакан водички, долго пил, бросая на меня вопросительные взгляды. Я неопределенно пожимал плечами и тяжело вздыхал. Когда в стакане пить стало нечего, паПА медленно поставил его на трибуну, протер рукавом, посмотрел на свет, заглянул на донышко, постучал по донышку, подышал в него, понюхал из него и, устав издеваться над стаканом, вмиг постарев лет на сто одиннадцать, упавшим голосом возвестил:

— Граждане и гражданки! Мой младший сын Константин Сергеев. Прошу любить и жаловать.

Вряд ли в этой разномастной толпе имелись гости, которые не слышали бы об извечном позоре нашей семьи. То есть обо мне. Уродство в наше время штука довольно редкая. Редкая голозетенка не поместила в свое время на своих страницах голографию с моим портретом. Да и головидение старательно осветило тему с живым уродом из Полярного мегаполиса. Я еще на той рекламе "Минздрав предупреждал" заработал свои первые брюлики.

Так что все гости были готовы.

И даже не повернули в мою сторону головы. И даже не похлопали. Нет, кое-кто все же похлопал. Кузьмич, радостно завопил: — "Виват! Сергеев!", - и вдарил пару раз крыльями. Но быстро стих.

ПаПА крякнул, но продолжил:

— Третья претендентка на фамильное наследство принцесса Дьявольских Дыр Ляпушка.