Охотник за нечистью и Похититель душ

Честно признаться, весь Талсбург был в недоумении, узнав, что дочь Герты на нее донесла. Если б девчонку не оставили после этого в доме наместника, неизвестно, что могло бы произойти. Ясно одно: подруг у Тиши теперь поубавится, а то и вовсе не останется ни одной.

Весть об отъезде посланника Кейрана застала Томура Райса в таверне, куда они с Марной заглянули проведать Андею. Уравновешенная и спокойная девушка, перенявшая от отца железную хватку и умение утихомирить любого распоясавшегося забулдыгу, взяла на себя управление семейным делом, и, надо сказать, получалось у нее неплохо. На всякий случай Томур каждый вечер отправлял туда одного-двух стражников – присмотреть за порядком, но пока эта мера казалась излишней.

Русоволосая, сероглазая Андея протирала стойку, когда ее старшая сестрица со своим женихом ввалились в двери и тут же заняли «свой» столик. Зная, что это место облюбовано начальником городской стражи, постоянные посетители на него не претендовали.

– Перекусить бы чего, хозяюшка, – поманила Андею Марна и не удержалась, прыснула от смеха. Томур тоже заулыбался.

– А проходи на кухню, дорогая гостья, – чуть усмехнулась в ответ хозяйка таверны. – Там у нас как раз рук не хватает. Заодно сварганишь чего и себе, и сердечному другу. А он покуда может дров нарубить.

– Я-то, ежели надо, готов, – вскинулся Томур.

– Сиди! – удержала его Марна. – Нешто без нас не управятся?

Сестер Сноутон в Талсбурге все любили, даже непослушную Пенни. Гурт хорошо воспитал своих девочек. Старшая, Марна, пошла в отца: черноволосая, темноглазая, чуть скуластая, с решительным волевым подбородком и бойким характером, она одинаково хорошо владела и скалкой с ухватом, и вилами с топором, а при необходимости могла не только ввернуть крепкое словечко, но и нос расквасить обидчику. Средняя, Андея, более походила на давно умершую мать: статная, ясноглазая, с длинною русой косой и ловкими плавными движениями, она умело обходилась без грубых слов и применения силы, но порядок при ней царил такой, что впору диву даваться. Что же до младшенькой, Пенни, то она покуда была, как говорится, ни туда ни сюда: тощенькая, пронырливая, волосы вечно выбиваются из косичек и торчат в разные стороны, а чулок на одной ноге постоянно сползает, что придает ей довольно неряшливый вид. Впрочем, судя по старшим сестрам, из этого утенка рано или поздно должен был получиться лебедь, а пока же она завоевывала сердца бойким языком и доброй душою.

К слову, судя по удивительному спокойствию Марны и Андеи, старшие сестры прекрасно знали, где прячется Пенни, и ничуть о ней не беспокоились. Томур и не думал расспрашивать: меньше знаешь, как говорится… Он и так увяз по самые уши, помогая Гурту – если это откроется, не сносить ему головы, это уж как пить дать. Впрочем, парень ни о чем не жалел – справедливость важнее.

Пока расторопная служаночка накрывала на стол, посетителей в таверне прибавилось. Пришел местный кузнец с тремя сыновьями – кузница, как и полагается, тоже находилась на отшибе, и они постоянно обедали здесь. Заглянул, шныряя глазками, Колт Ранди, известный талбургский пьянчужка и баламут, – этот, правда, приметив за одним из столиков Томура Райса, решил покамест в таверну не заходить. Расположились у стойки пятеро лесорубов – они так прямо и жили в лесу, выполняя порученную им работу да время от времени наведываясь к Гурту поесть горячей домашней стряпни и попариться в баньке. Вошел одинокий путник, молчаливый, уставший и пыльный с дороги, присел в уголке. Одна из служанок тотчас же устремилась к нему.

Томур и Марна уже приступили к еде, когда распахнулась дверь, и в таверну ворвался еще один посетитель – Крайс, работник госпожи Лавении.

– Уезжает! – радостно завопил он, так что все присутствующие на него обернулись. – Посланник Кейран уезжает! Я своими глазами видел – уж и в дорогу готово все, и кони оседланы.

Девочки Сноутон переглянулись, и Марна судорожно сжала руку Томура. Что бы это значило? Что теперь будет с отцом? Можно ли Пенни вернуться домой?

– Поди-ка сюда, выпей пива и расскажи нам все по порядку, – раздался спокойный голос Андеи. Крайс с благодарностью принял из ее рук запотевшую кружку.

– Пошел я, значит, к дому наместника нашего, – начал он, смущаясь от всеобщего внимания. – Мы с другими работниками туда, почитай, каждый день ходим – все о хозяйке расспрашиваем, новости узнаем. К самому Милдрену Хоупу, понятно, нас не пускают, да только слуги-то завсегда знают больше хозяев. Ну так, сегодня пришел, глядь – суета какая-то во дворе, кони стоят заседланы, работники бегают. Остановил я одного парнишку, он мне и рассказал – уезжает, мол, гость дорогой, чтоб ему так и разэтак! Наместник, поговаривают, рад-радехонек, хоть и виду не подает, конечно.

– Так что, – повела бровями Андея, и средний сын кузнеца так на нее посмотрел, что каждому, кто заметил, тут же сделалось ясно – этот малый к ней точно неровно дышит! – отпустят, стало быть, отца моего теперь, а с ним и хозяйку твою?

Крайс только руками развел: