Охотник за прошлым

– Это исключено. Данные стираются. Я не знаю, что происходит в соседней Комнате, а никто не знает, что происходит в моей.

– Я посоветовала ей ужасную вещь. И даже не смогла сообщить о смерти сына, как полагается. Меня просто разрывает изнутри.

Макс подошёл к Кейси и взял её за плечо.

– Мне так плохо. Я потеряла билет, который был дорог мне как память. Я не должна была быть вчера в клинике, и этого не случилось бы.

Глотка Макса протолкнула комок слюны.

– Я заменяю людям части тела, но себе я хочу заменить часть сознания. Митчел сказал, что не даст мне оперировать.

– Никогда?

– Может и никогда. Может и не стоит возвращаться мне в клинику? Дополните меня каким-нибудь умением, например, танцевать. И я буду пропадать в театре.

Кейси дала себе волю и заплакала.

– Мне плохо, – повторила она.

– Кейси, – начал Макс. Он укрыл её своими большими плечами. – Я работаю здесь несколько лет. И хоть мне нельзя говорит о тех, кто посещал Комнату, одно я могу сказать точно. Это не делает людей счастливыми. Они возвращаются сюда снова и снова, и снова. И в конечном счёте от пришедших сюда людей не остаётся и следа. Они не способны жить в том мире, за стенами Конвергенции. Они пропадают здесь до тех пор, пока способны оплатить капсулу.

– Капсулу?

Макс кивнул.

– Это для долговременной конвергенции. Люди помещаются в неё, к ним присоединяются датчики. По необходимости внутри капсулы автоматически вводят нужное парентеральное питание и убираются физиологические отхождения.

– И часто используют эти капсулы?

– Чаще, чем хотелось бы. Один парень оплатил её на год вперёд. Мы оповестили его родных об этом решении, – Макс смотрел куда-то вдаль стен, на облупленную краску и повисшие куски штукатурки.

– Представляешь, – продолжил он, – у него была жена и дочь. А он оставил их ради Комнаты.

– И что стала, когда вы его отключили?

– Сошёл с ума. Просился сюда опять, но коины закончились. Все электронные счета обнулились, он влез в долги. А семья не стала оплачивать его курорт. Говорят, он покончил с собой…

У Кейси мурашки пошли от этой истории. Она представила себя в этой капсуле, в которой хотела забыться и отказаться от ответственности за содеянное. Через год её отключает Митчел, а она снова не помнит его. Кейси зажмурилась.

– А ты сам когда-нибудь посещал Комнату?

– Никогда.

Кейси вспомнила пациентов клиники. Они приходят за новыми имплантами, даже, если всё в рабочем состоянии. Раньше сердце меняли только больные старики, а сейчас каждый, кому едва исполнилось тридцать. Они хотят жрать всё подряд, передвигаться на самой правой платформе, полностью обездвиженные и при этом не получать забитых атеросклеротическими бляшками сосудов.

Кейси должна любить каждого пришедшего за помощью, но в душе она презирала таких. Они в лучших традициях собора Трансгуманистов: молят о будущем грехе, чтобы совершить его, уже получив прощение.

Кейси не верила в Трансгуманизм. Великое единение? Она смотрела на Комнату Конвергенции, которая пронизана невидимыми нитями нейросети. Информация правит миром. Если где-то сломалось силовое поле и случилась авария: инспекция и дежурная клиника спешат на выезд. Нападение, кража: инспекция уже на месте. Потерялась посылка: великая нейросеть уже об этом знает и доставляет её до адресата.

– Называя себя великими – принизились, – сказала Кейси вслух. – Пожалуй, не сегодня. Не готова я для великого.

Она тепло улыбнулась Максу. Благодаря ему, Кейси более чётко нарисовала себе возможное будущее, если она уподобится слабакам из числа пациентов.

В коридоре она слышит, как за ней бегут. Макс. Он остановил её, окликнув.

– Что-то случилось?

– Я хочу пригласить тебя сегодня вечером, – Макс согнулся и руками упёрся в колени: одышка.

Кейси кокетливо изогнула бровь.

– Только не в кино.

***

Макс закалывал белоснежный манжет запонкой. Рубашка под тёмным жилетом выдавала широкую спину. Автоматон-домовой отпарил брюки. Днём ранее именно в этом костюме Макс посетил великолепное событие – премьеру фильма «100 лет». Макс трепетно относился к прошлому. Он собирал всё, что касалось его. Процессоры старых компьютеров шумели в его комнате. Некогда их считали самыми мощными машинами. Вместо часов Макс ориентировался на равномерный звук метронома. Бумажные книги хранили в себе запах прожитого. А если между страниц находились иссушенные листья настоящих деревьев, а не этих генетических экспериментов – джекпот! Такая вот ностальгия по тому, чего Макс никогда не видел. Для кого-то это куча барахла. Для Макса это сосуды прошлого величия.

Но ещё больше Максу нравилось хранить воспоминания. Если где-то устраивали вечер старинной музыки – Макс садился в первых рядах. А здесь сама судьба подарила ему такую удачу. Должен был Макс вернуть её? Оценил ли бы этот человек фильм так, как он? Ранее Макс об этом не задумывался. Но в Комнату Конвергенции зашла девушка со смешным пучком на голове и разбитым сердцем.

Теперь воспоминание Макса о приятном вечере огорчилось тем, что это не его вечер. Он не должен был быть там. Но был.

Пёс подбежал к Максу и единожды гавкнул, чтобы привлечь его внимание.