Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств

На той лекции в Нью-Йорке я по инерции продолжал говорить о различных типах личностей преступников, но мыслями снова и снова возвращался в Сиэтл. Я знал, что далеко не все оперативники рады меня видеть, и привык к такому отношению. И еще я знал, что должен завоевать их доверие, как бывало в любом другом крупном расследовании, куда меня приглашали, поскольку большинство рядовых копов и даже высоких чинов в ФБР все еще считали, что мое ремесло недалеко ушло от колдовства. Мне нужно быть убедительным, но не слишком самоуверенным, и тем более не выпендриваться. Мне предстояло, с одной стороны, дать детективам понять, что я не сомневаюсь в их профессионализме, а с другой — продемонстрировать, что ФБР действительно способно им помочь. Но, наверное, самое сложное, что в моей работе были задействованы не «только факты, мэм», как у большинства агентов ФБР, а мнения. Меня ни на минуту не покидала мысль, что любая моя ошибка способна направить расследование серийных убийств по ложному следу, и тогда не миновать новых жертв. Мало того: каждый промах забивает гвоздь в крышку гроба новой программы оценки и анализа психологического портрета преступника, над которой я корпел столько лет.

А впереди меня ждал долгий перелет. Мне уже приходилось несколько раз бывать на Аляске: я пересекал четыре часовых пояса, вцепившись в сиденье так, что белели костяшки пальцев, летел над самой водой и приземлялся уже затемно. А сразу по завершении встречи с местной полицией мне предстояло снова трястись в самолете на пути обратно в Сиэтл.

Паническая атака длилась, быть может, не более минуты. Я твердил себе: «А ну-ка, Дуглас, соберись. Возьми себя в руки». И мне это удалось. Вряд ли хоть один слушатель в том зале заподозрил неладное. Но чего я не сумел, так это избавиться от навязчивого ощущения, что со мной вот-вот произойдет нечто ужасное.

Не в силах справиться с дурным предчувствием, по возвращению в Куантико я прямиком отправился в отдел кадров и оформил дополнительное страхование жизни и доходов на случай собственной инвалидности. Не знаю точно, что послужило причиной, кроме неявного, но неотвязного страха. Я выгорел; я слишком много работал и, пожалуй, пил больше, чем нужно, чтобы справляться со стрессом. Я страдал от бессонницы, а едва удавалось провалиться в сон, меня вскоре будил чей-нибудь звонок: срочно требовалась моя помощь в очередном деле. Пытаясь снова заснуть, я заставлял себя думать о делах в надежде, что меня вдруг осенит. Теперь, оглядываясь назад, совсем нетрудно догадаться, к чему рано или поздно приведет такой образ жизни, но тогда у меня просто не было выбора.

Перед отъездом в аэропорт я вдруг решил заскочить в начальную школу, где моя жена Пэм обучала чтению детей с отставанием в развитии, и рассказать ей о новой страховке.

— Зачем это? — спросила она с тревогой в голосе.

Меня мучила страшная мигрень с правой стороны головы, а еще, как отметила жена, глаза у меня налились кровью, да и вообще выглядел я неважно.

— Просто хотел предупредить перед отъездом, чтобы ты была в курсе, — ответил я.

Тогда мы уже воспитывали двух дочерей: Эрике исполнилось восемь, а Лорен — три.

В Сиэтл я прихватил с собой двух новых спецагентов, Блейна Макилуэйна и Рона Уокера, намереваясь привлечь их к делу. Мы прибыли ночью и заселились в отель «Хилтон», расположенный в центре города. Разбирая чемодан, я обнаружил, что в нем только одна черная туфля. Либо я попросту забыл взять вторую, либо каким-то образом потерял ее по дороге. Утром мне предстояло выступить с презентацией в полиции округа Кинг, и без строгих черных туфель тут не обойтись. Я всегда уделял большое внимание собственному внешнему виду, а в силу накопившейся усталости и стресса доходил буквально до мании. Я не мог и помыслить, что к костюму у меня не будет пары черных туфель. Я выскочил на улицу в поисках открытого обувного магазина и, когда мне наконец удалось его отыскать, вернулся в отель совершенно вымотанный, но с подходящей парой обуви.

Утром в среду я выступил с презентацией перед полицией и целой командой специалистов, среди которых были представители порта Сиэтла и пара местных психологов, приглашенных для участия в расследовании. Всех интересовал мой профайл убийцы: возможно ли участие нескольких преступников, каковы особенности их личности. Я пытался донести до аудитории, что в деле такого типа психологический портрет не имеет особого значения. У меня не было никаких сомнений в том, что за человека мы ищем, — как и в том, что под мое описание подойдет множество людей.