Охотники и жертвы

Добраться до служебного крыла корпуса не составило труда, поскольку главной заботой моих стражей было, чтобы я не покидала здания. Я не знала, где именно его комната, но это не имело значения. Что-то притягивало меня к нему, подталкивало все ближе и ближе. Инстинкт привел меня к одной из дверей, и я постучалась.

Спустя несколько мгновений он открыл ее, удивленно вскинув брови при виде меня.

– Роза?

– Впусти меня. Дело в Лиссе.

Дмитрий тут же отступил в сторону. По-видимому, он уже лежал в постели, поскольку одеяло было откинуто, и лишь маленькая лампа на столике разгоняла тьму. На нем были только пижамные брюки, и грудь – я никогда не видела ее прежде, и выглядела она потрясающе – была обнажена. Концы темных волос слегка загибались и казались влажными, как будто он недавно принял душ.

– Что случилось?

От звука его голоса я затрепетала и не смогла произнести ни слова, только не отрывала от него взгляда. Сила, которая привела меня сюда, теперь притягивала меня к нему. Мне так сильно хотелось прикоснуться к нему, что я едва сдерживала себя. Он был такой изумительный, такой невероятно прекрасный. Я понимала, что где-то происходит что-то скверное, но это казалось неважным – сейчас, когда я была с ним.

Нас разделял почти фут, и дотянуться до губ Дмитрия я не могла. Поэтому нацелилась на его грудь, испытывая страстное желание попробовать на вкус теплую гладкую кожу.

– Роза! – воскликнул он, отступая назад. – Что ты делаешь?

– А что, по-твоему?

Я снова двинулась в его сторону, желая прикоснуться к нему, поцеловать его и сделать множество других не менее приятных вещей.

Он предостерегающим жестом вскинул руку.

– Ты пьяна?

– Как бы не так.

Я попыталась обойти его, но остановилась, на мгновение охваченная неуверенностью.

– Я думала, ты хочешь… Как, по-твоему, я хорошенькая?

За все время, что мы знали друг друга, за все время, пока формировалось и крепло это влечение, он ни разу не сказал, что я хорошенькая. Намекал, да, но это не одно и то же. Парни много раз говорили мне, что я воплощенная сексуальность, но мне нужно было услышать это от того единственного, кого я по-настоящему хотела.

– Роза, я не знаю, что происходит, но тебе нужно вернуться к себе.

Я снова сделала шаг вперед. Он вытянул руки и схватил меня за запястья. При этом прикосновении нас обоих точно пробило электрическим током, и я почувствовала, что все заботы выскочили у него из головы. Что-то захватило и его тоже, заставило внезапно возжелать меня так же сильно, как я желала его.

Отпустив мои запястья, он, медленно скользя по коже, повел ладонями вверх по моим рукам. Не отрывая от меня темного, жаждущего взгляда, притянул к себе, прижал к себе. Одна рука потянулась к моей шее, накрутила волосы на пальцы и притянула мою голову к его. Его губы легко скользнули по моим.

Сглотнув, я снова спросила:

– По-твоему, я хорошенькая?

Он рассматривал меня со всей характерной для него серьезностью.

– По-моему, ты прекрасна.

– Прекрасна?

– Ты так прекрасна, что временами это причиняет мне боль.

Его губы прильнули к моим, поначалу мягкие, потом твердые и алчущие. Руки заскользили вниз, вниз, к бедрам, к краю платья. Захватив ткань, он начал поднимать ее. Я таяла от его прикосновений, от его поцелуя, от того, как запылали от этого поцелуя губы. Руки поднимались все выше и выше; наконец он через голову стянул с меня платье и бросил его на пол.

– Быстро… Быстро же ты избавился от платья. – Я ткнула себя между тяжелыми грудями. – Думаю, это тебе понравится.

– Это мне нравится, – сказал он, теперь мы оба тяжело дышали. – Я люблю это.

И потом он отнес меня в постель.

Двадцать один

Никогда в жизни я не была с парнем полностью обнаженной. Это чертовски пугало – но и возбуждало тоже. Мы прильнули друг к другу, продолжая целоваться. И целовались, и целовались, и целовались. Его руки и губы завладели моим телом, и каждое прикосновение ощущалось как огонь.

Я так долго томилась по нему, что едва верила в происходящее. Физически все было просто замечательно, но мало этого, мне просто нравилось находиться так близко к нему. Нравилось, как он смотрит на меня – будто я самая сексапильная, самая изумительная в мире. Нравилось, как он повторяет мое имя точно молитву: «Роза, Роза…»

И где-то посреди всего этого в голове снова настойчиво зазвучал тот же голос, который привел меня к его комнате. Он не был похож на мой собственный, но противиться ему я не могла.

«Оставайся с ним, оставайся с ним. Не думай ни о чем, кроме него. Забудь обо всем остальном».

И я послушалась – хотя, в общем-то, убеждать меня не требовалось.

Огонь в его глазах свидетельствовал о том, что он жаждал большего, но он не торопился. Может, догадывался, что я нервничаю. Пижамные штаны оставались на нем. В какой-то момент я переместилась так, чтобы оказаться наверху; мои волосы свисали на его лицо. Он слегка наклонил голову, и в поле моего зрения попала его шея. Я провела пальцем по шести крошечным татуировкам.

– Ты правда убил шесть стригоев?

Он кивнул.

– Потрясающе!