Охотники на «Тигров»

…Франц Гальдер раскрыл толстую тетрадь в серой клетчатой обложке и, как всегда, аккуратным, «штабным» почерком записал главное, что произошло за последние сутки. Разумеется, фиксировал он далеко не все, а только самое важное, оставлял на страницах скупые, лаконичные строчки. И еще он почти никогда не позволял себе высказывать личное мнение или же давать оценку тем или иным персонам, с которыми приходилось встречаться по ходу дела, поскольку полагал, что его задача – лишь обозначать факты, давать хронику событий, а оценивать будут другие: историки, политики, биографы. Он – офицер Генштаба, и его главная цель – передавать все точно, объективно и ясно.

К самому Гитлеру, кстати, у Гальдера было сложное отношение. Он, как кадровый германский офицер, не мог не видеть, что во главе государства стоит человек, не обладающий, мягко говоря, никакими познаниями в военной науке. У фюрера был кругозор ефрейтора, не более того, и мыслил он соответствующе. Может быть, он был великим политиком (недаром же стал рейхсканцлером!), но вот как военный специалист…

Начальник ОКХ был абсолютно уверен, что любой зеленый лейтенант, недавний выпускник пехотной школы, даст в военном искусстве фюреру сто очков вперед. Но при этом Гитлер позволял себе игнорировать рекомендации начальника Генштаба и опытных генералов. А иногда и приказывать им в ультимативной форме! Более того, Гитлер сам возложил на себя обязанности Главнокомандующего сухопутными силами Германии (отстранив генерал-фельдмаршала Браухича после зимнего провала под Москвой), начал единолично управлять огромным, сложным механизмом вермахта. И еще он жестко требовал от командующих армиями буквального выполнения своих директив…

Гальдер, разумеется, не поднимал «бунт на корабле», не шел на открытый конфликт с фюрером, но всегда крайне критически относился к тому, что тот предлагал. Пытался, конечно, по-своему скорректировать эти планы, перевести их в более-менее реальную плоскость, но, к сожалению, не всегда это удавалось. Особенно – в последнее время…

…А сейчас его время вышло. Гальдер понимал, что надо уходить, и, если честно, чувствовал даже некоторое облегчение от того, что уже не он будет нести ответственность за то, что происходит на фронте, за все провалы, которые, несомненно, произойдут… Но, пока он находился еще на своем посту, надо вести обычную жизнь. И продолжать вести дневник, записывать все…

…Гальдер вспомнил, как днем ранее рассматривал оперативные карты и вдруг ясно понял: под Сталинградом назревает настоящая катастрофа. Опытные генералы (и он в том числе) с самого начала предупреждали фюрера, что крайне опасно делить группу армий «Юг» на две части, что распыление сил не приведет ни к чему хорошему… Надо наносить удары последовательно, один за другим, перебрасывая в необходимое место все дивизии и концентрируя войска…

Однако Гитлер торопился, ему хотелось закончить войну с Россией уже в этом году, и желательно – до зимы. Для того следовало захватить Северный Кавказ, пробиться в Закавказье и оставить русских без нефти (заодно лишив их сообщения с Ираном)… А взятие Сталинграда (как и Ленинграда) имело для него не столько военное, сколько политическое значение (хотя и военное тоже). Гитлер рассчитывал на мощный идеологический эффект от своих летних побед: показать всему миру величие Третьего рейха и его вермахта…

На закономерное замечание Гальдера, что у русских еще достаточно сил, чтобы отстоять свои святыни и нанести ответный удар, фюрер самоуверенно заметил: наоборот, у большевиков почти не осталось резервов, в Красную армию берут («насильно загоняют!») совсем юнцов, Сталин может выставить максимум тридцать новых дивизий, и то весьма условных, не слишком боеспособных. Какие могут быть солдаты из мальчишек? Не стоит, мол, преувеличивать силы русских, и т. д., и т. п…

Однако начальник Восточного сектора армейской разведки полковник Гелен недавно сообщил Гальдеру, что только в июле в СССР были созданы пятьдесят четыре новые пехотные дивизии (кроме того – пятьдесят шесть танковых!), что только на Урале производится в два раза больше бронетехники, чем на всех заводах Третьего рейха и его союзников, вместе взятых… Общая же численность Красной армии эквивалентна 593-м дивизиям, большая часть которых пока находится в резерве… Это же невероятная, просто немыслимая сила! И она может вскоре оказаться на фронте… Эти цифры, разумеется, своевременно доложили фюреру, но он не обратил на них никакого внимания, просто отмахнулся, и все.