Охотники на волков

Родерик поспешил обратно, чтобы сообщить эти новости Ваби и Мукоки. Индеец высказал предположение, что это, может быть, ловушка и что вунги могли притаиться где-нибудь дальше. Ваби молчал: он припоминал о замешательстве, которое произошло вчера в рядах его врагов. Кто знает, не произошло ли какое-нибудь новое событие, неизвестное ни ему, ни Роду, ни Мукоки. Но во всяком случае, оставаться здесь дольше не было никакой возможности. Для большей безопасности они решили выбраться через тот проход, через который Род в первый раз спустился в ложбину.

Небо потемнело, подул южный ветер. Огромные хлопья снега стали летать в воздухе.

– Хорошо, это хорошо, – сказал Мукоки, – снег покрыть наши следы!

И он взвалил на спину тюк со шкурами. С большим трудом нашёл Родерик место, откуда легко можно было взобраться наверх. Род и Ваби перебирались со скалы на скалу, карабкаясь друг другу на спину. Трудно было подняться Мукоки, ему мешала его рана и тяжёлый тюк.

Снег всё падал, а вунгов не было видно.

Старый индеец стал вожаком компании. Он решил достичь фактории другой тропой, не той, по которой они шли в начале путешествия, а описав круг к югу, держаться как можно дальше от неприятеля. Только один Мукоки мог броситься в неизвестность. Он обладал каким-то таинственным шестым чувством, той способностью ориентироваться, тем почти сверхъестественным инстинктом, который за сотни миль мчит почтового голубя, как стрелу, в его голубятню.

Там, где всякий другой растерялся бы или уже давно заблудился, индеец безошибочно прокладывал себе путь. Много раз Род и Ваби спрашивали старика, в каком направлении находится Вабинош-Хоуз, и рука индейца неизменно указывала его, как будто он через леса, горы и долины действительно видел факторию перед собой. На пятнадцатой миле они сделали привал, чтобы отдохнуть, и развели небольшой костёр у старого пня. Позавтракали остатками кролика и затем снова пустились в путь.

Весь день шли они по трудной дороге. То взбирались на скалистые гребни, то спускались в ложбину, где им приходилось прокладывать себе дорогу через густую поросль. Когда солнце зашло за горизонт, они расположились на ночлег около соснового леса. Заварили последнюю щепотку чая, и это был весь их ужин. Дичи не было видно.

У молодого горожанина начались судороги в желудке, но он молчал. Мукоки как будто отгадал его мысли.

– Завтра, – сказал он, – убить на завтрак куропатки.

Род удивился:

– Откуда ты это знаешь, Мукоки?

Индеец указал ему на небольшой лесок:

– Хороший сосна, густой. Куропатки там зимовать в гнезде.

Ваби распаковал меха, их разделили на три части. Три большие волчьи шкуры расстелили на ветках, они служили навесом, под которым путешественники устроились как нельзя лучше.

Родерик, разбитый усталостью, без промедления заснул глубоким сном. Но Ваби и Мукоки лишь дремали, просыпаясь время от времени, чтобы поддержать огонь и удостовериться, что кругом всё спокойно.

Род ещё спал в своей тёплой постели, когда его разбудили три выстрела. Через минуту показался Мукоки, держа в руке трёх куропаток.

Род захлопал в ладоши от радости. Никогда завтрак не казался ему таким вкусным. Они уничтожили дичь до последней косточки.

Ночью снег перестал, а наутро снова возобновился. Почти совершенно ослеплённый снегом, маленький караван продвигался вперёд до полудня. А затем снова сделал привал.

Теперь они были далеко от вунгов и находились вне опасности. Они могли спокойно устроить себе уютное пристанище из сухих веток и хвороста сосен.

– Теперь мы, вероятно, уже недалеко от тропы Кеногами-Хоуз, – сказал Ваби, – а может быть, мы даже прошли её?

– Нет, ещё не дошли, – ответил Мукоки, – ещё немного южнее.

Ваби объяснил Роду:

– Тропа, о которой мы говорим, – это проложенная санями дорожка, идущая от озера Нипигон до фактории Кеногами-Хоуз. Заведующий этой факторией наш лучший друг. Очень часто мы ездим к нему в гости.

Несколько убитых кроликов составили их завтрак. Охотники были совершенно измучены и проспали весь остаток дня. Ничто не нарушало спокойствия наступившей ночи.

К утру погода прояснилась. Но рана Мукоки снова открылась. Необходимо было убить какое-нибудь животное, чтобы получить жир и смазать рану. Старый индеец вынужден был остаться на привале, а оба юноши отправились в разные стороны на охоту.

Родерик бродил в продолжение часа, и, к своей досаде, несмотря на многочисленные следы оленей и карибу, совершенно безрезультатно. Он приходил уже в отчаяние, как вдруг внимание его привлекла тропа, проделанная санями, пересёкшая его путь. Две пары саней, запряжённых собаками, прошли здесь после выпавшего снега, по обе стороны саней виднелись следы лыж. Родерик догадался, что людей было трое, а собак дюжина. Он не сомневался, что эта тропа ведёт к Кеногами-Хоузу, и из любопытства пошёл по ней.