Охотники Смерти или Сказка о настоящей Верности

Поднимаюсь и смотрю ему прямо в глаза, браслет на запястье раскаляется. Останется шрам, но ничего, на моём теле их много. Даже высокая регенерация Чародеек не в силах справиться со всеми ранами. Сила бьётся в моей груди, раздирая меня на части, требуя обрушить на отче весь мой гнев, всю мою застарелую, тщательно культивируемую на протяжение пяти кругов ненависть. Я смотрю на него. Пристально, давая разглядеть кровавые огоньки в моих глазах. Браслет с трудом сдерживает мою силу. Скорее, он отрезвляющей болью удерживает разум от соскальзывания в боевой транс. Отче сжимает тонкие губы и начинает бормотать себе под нос… заклинания? Настороженно прислушиваюсь. Нет, всего лишь бессмысленная бормоталка, обращение к их Всеединому. Неужели он действительно сможет докричаться до бога? Это не удаётся даже высшим жрецам храмов, ведь сила богов нужна нам больше, чем богам наше преклонение.

Неконтролируемое бешенство уступает место подозрительному любопытству.

– Что ты делаешь?

Отче сбивается и смотрит на меня. Внешне я уже само спокойствие, и он решается ответить.

– Молюсь, дочь моя, – ррр… как же меня бесит такое обращение… Он постепенно смелеет, – Тебе тоже следует молится за спасение своей души… И на тебя снизойдёт неописуемая благодать…

Злобно усмехаюсь. Душа… Я с трудом понимаю, что это такое, но быстро выстраиваю примерную концепцию. Иначе я не смогла бы держаться около шести кругов на своей должности, увы, бывшей. Это, конечно, интересно, но… глупо. Для нас душа – это суть человека, неотделимая от него, единственная в своём роде, все знания, весь опыт, накопленный в течении жизни. Чувства, эмоции, мысли, мечты. Для них – всего лишь моральный облик человека, оценка его поступков и мыслей, производимая по непонятным мне критериям. Я даже бы объяснила отче, в чём они ошибаются, но к моим словам не прислушаются, а холодный гнев всё ещё подталкивает меня на о-очень неразумные поступки.

– Убирайтесь, – в меру миролюбиво приказываю я, – пока я ещё держу себя в руках.

Точнее, пока браслет полностью не расплавился. Рука уже перестала что-либо чувствовать, и я уверена, что ожог прошёл до кости. Тьма в комнате начинает приобретать определённые алые оттенки.

Отче резко разворачивается и уходит. Грохочет опустившийся с той стороны брус. Я медленно выдыхаю. В железную дверь вгрызается тонкий изящный кинжал. Как хорошо, что его даже не пытались отобрать. Для них хорошо, ведь ритуальное оружие имеет свой собственный характер, и прикасаться к нему без боязни умереть от вскипевшей крови может только владелица.

Подхожу к двери и, коснувшись ладонью рукояти, не удерживаюсь, прижимаюсь лбом к холодному металлу. Я не надеюсь, что он поможет мне успокоится или привести мысли в порядок. С тихим стоном отталкиваюсь от металла и выдёргиваю кинжал. Голова кажется неимоверно тяжёлой, меня при движении ведёт куда-то в сторону.

Кинжал серебристой ласточкой падает на пол из обессиленно разжавшейся руки. Еле дохожу до кровати и падаю на неё, чувствую себя совершенно выжатой. Сколько же на меня обрушилось за сегодняшний день… Я не смогла с этим достойно справиться… Последняя вспышка… Если бы не начавшиеся судороги, я бы сдержалась. Не сорвалась, не повысила на него голос… Молча выслушала, со всем согласилась и нашла бы способ спастись самой и спасти Кира!

Да нет, зачем я оправдываюсь? И перед кем? Перед собой? Но я понимаю, как это всё глупо. Небольшое самовнушение помогает, и я продолжаю упорно сваливать свои ошибки на стечение обстоятельств и свою моральную неподготовленность. Но снова получаюсь виновата я. И уже нет сил на ненависть и ярость. Боль нежно сковывает тело, немеют руки, я не могу шевельнуться…

Да, я могу гордится! Сегодня ночью – ровно семнадцать кругов, как я нормальная Чародейка! Я смогла и справилась с этим бременем в течение столь долгого срока. Но каждый круг – расплата за мнимое всесилие.

Я не могу сделать вздох, словно меня затянули в тугой корсет. Жадно глотаю воздух ртом, бьюсь на кровати, как рыба выброшенная на лёд. Тьма, тьма вокруг, и в ней нет ничего, за что я могу уцепиться. Судорога ломает тело на осколки, я схожу с ума. В который раз. Но почему мне кажется, что в этот раз всё будет гораздо тяжелее?..

Первой волной приходят воспоминания. Вся жизнь пробегает пред глазами, говорят люди. Нет. Только то, что для нас дороже всего. То, что мы готовы унести с собой на Ту Сторону…

… Мама заплетает мои волосы в косу, вычёсывая из локонов паутину. Она ворчит себе под нос, что я снова собрала всю замковую пыль на свою голову. Да, я снова залезла на чердак Большой башни. Туда было приказано ещё праотцом Среброволосого Милорда отнести старые книги. Я их нашла, но, увы, понять не смогла. Танцующая и невесомая вязь неведомого мне языка причудливым рисунком заполняла пожелтевшие от времени страницы…