Охотники теней (СИ)

— Стоило бы начать с теории, — посоветовала Сэм и указала на забитые гнилыми досками парадные двери: — Слишком опасно кидать новичка прямо в тартар.

— У нас нет другого выхода. — Охотник засеменил по тропинке из гравия – к воротам, что продолжали жутко стонать, пугая воронов на голых, скрюченных деревьях – и меня заодно. — Время поджимает. Фрэд слетел с катушек. Лео мотается черт подери по каким заданиям, оставив на нас эту девицу.

— Я не просила меня обучать, — тихо пробубнила я, медленно двинувшись за Сэм и Кевином, которые, чертыхнувшись раз сто, направились к зданию, пиная попадающийся на пути мусор. — Я не хотела становиться обузой для вас.

— Не слушай его, Эви. — Сэм оглянулась – локоны ее светлых волос забавно подпрыгнули. — Дэм придурок.

— Так точно, — согласился Кевин, растянувшись в жабьей улыбке.

— А про тебя вообще молчу, — она закатила глаза, останавливаясь рядом со сгорбившейся фигурой Дэмиенуса, что принялся отодвигать врата, никак не реагируя на лестные высказывания в свою сторону.

— Эй, — простонал блондин, игнорируя просьбы Охотника помочь расправиться с «чертовыми железяками», — я разве плохой?

— Дерите ваши задницы адский псы, но мне кто-нибудь сегодня поможет открыть эти ворота? — заорал Дэмиенус, отчаявшись самостоятельно сдвинуть ограждение, запутавшееся в корнях и ветках.

Ребята обратили на него внимание, и тут Сэм прошептала, вглядываясь в окна:

— Глупый, здесь же много Духов. Зачем так горланить?

— Потому что меня никто не слышит! — тем же тоном взвизгнул он, размахивая руками, будто бешеная чайка.

Пока эти двое выясняли отношения, Кевин спокойно перелез через забор, не зацепившись ни за колючую проволоку, ни за надоедливые вьюны, выпустившие вдоль прутьев цветы оттенка пурпурного неба. Приземлившись на ноги, он деловито оттряхнул кожаную куртку и подмигнул мне, указывая провернуть тот же трюк.

Ну, нееет. Мне пока не надоело жить.

— Давай, — подталкивал приятель, указывая на корни, за какие можно благополучно зацепиться и перелезть без особых травм. — Я поймаю тебя на той стороне.

— Я… — мне хотелось высказать Кевину свои самые «прекрасные» качества, вроде неуклюжести и страха, но крики ребят, что продолжали царапаться, внезапно замолкли.

Над нами словно сгустилась объемная туча – значительно потемнело, и гробовой холодок пустился по коже, заставляя волосы на загривке встать. Сэм с неверием помотала головой, и стоило ей взглянуть наверх, как армия бестелесных фигур, парившая над больницей, в унисон засмеялась – ликующе, зловеще, а следом хохот перерос в оглушительные завывания, отчего мы попадали на асфальт, закрывая пульсирующие уши. Дэм – единственный, на кого не так сильно действовал эффект: встав на коленки, он подтянул скрючившуюся Сэм за дерево, где было безопаснее всего, и вынул клинок из армейского ботинка, нашептывая что-то. Духи, появившиеся как никогда вовремя, отныне, переключились на единственную, привлекательную цель, развалившуюся возле ворот, подобно приманки для хищника – меня.

Хлопая помутневшими глазами, я пыталась подняться, ухватившись за прутья. Множество голосов продолжали барабанить в голове, сводя с ума. Так как Сэм, кажется, пребывала не в здравом рассудке, проминая землю ударами лба, Дэм решил взять на себя миссию по сохранению моего зада, заткнув уши лоскутами от своей одежды.

— Этот подвид может оглушить криками и заставить купаться в галлюцинациях! — сквозь толщу разнообразных, противных звуков расслышала я. Парень ловким движением руки сунул кусочки ткани и в ушные раковины Саманты, затем показал мне сделать то же самое: — Найди что-нибудь, чем можно заткнуть уши!

Легко сказать.

Но даже в таком состоянии я нашла способ остаться со слухом. Наушники и плеер всегда покоились в кармане моих джинс, и, не думая, я лихорадочно достала их, затем выполнила совет и включила музыку. Меня ничуть не удивило, что мрачный рок, как некстати подходящий ко всему этому дурдому, вдарил по ушам, сотрясая черепную коробку. Кажется, это Мэрилин Менсон[5] «The Nobodies». Раз отброшу коньки, то с хорошей песней.

Дэмиенус продолжал что-то выкрикивать мне, но я уже не слышала его, кроме мощного голоса исполнителя, повторяющего припев:

Мы – никто,

Но мы хотим быть кем-то.

Когда мы умрем,

Они поймут, кто мы такие.