Охотники за алмазами. Открытие века

А когда схлестываются две стихии, одной из них приходится отступать. Деловой спор перешел в затяжной конфликт, вызвавший обоюдное непримирение. Оба оказались с характерами. Но бороться и отстаивать свои убеждения Юрию было трудно — слишком неравны оказались условия сторон. Соперник занимал по службе ступеньку выше, был начальством. А как говорит практика жизни, которую Юрий только постигал, прав оказывается всегда тот, у кого больше прав.

И Эревьен вынужден был уйти из геологии.

В те годы много инженеров-геологов работало в проектных организациях, водном и коммунальном хозяйстве, отраслевых министерствах. Коммунальный трест с радостью принял молодого геолога, имеющего опыт работы. Эревьена уже знали и ценили. От поисков газа и нефти он перешел к бурению артезианских скважин, к поискам пресной воды. Бурил колодцы в Николаеве, Тирасполе, Одессе… Конечно, оборудование не то, что при глубоком бурении. И метраж проходок иной. Юрий, может быть, не раз чертыхался про себя, но дело есть дело.

4

Великая война ворвалась в мирную жизнь, отогнав своей большой опасностью все мелкие обиды и печали. Немецкие танки топтали гусеницами густую украинскую пшеницу, огненный вал катился к Одессе.

Эревьен успел отправить на Восток жену и сынишку, посадив их в последний товарный эшелон. А сам отказался от брони, чем огорчил прямое начальство, и пошел добровольцем в отдельный отряд глубокого бурения, созданный при штабе Южного фронта.

В отряде подобрались опытные буровики, привыкшие искать нефть, газ, железную руду, каменный уголь. А штаб фронта поставил задачу:

— Армии нужна вода. Достаньте ее из-под земли поскорее!

И вот тут-то пригодился опыт Юрия Эревьена. Он знал, как и где бурить, чтобы найти пресную воду.

Сначала встречались и среди штабных офицеров такие ретивые, что смотрели на отряд косо: тыловые кроты прячутся от огня. Но когда фашисты тяжелой подковой блокады охватили Одессу, прижали к морю, сказалась нехватка питьевой воды. И совсем худо стало, когда гитлеровцы захватили Беляевский водопровод. Вся надежда возлагалась на буровиков. Днем и ночью, под бомбежкой и артиллерийскими обстрелами, гидросаперы спешно бурили артезианские скважины. Город и фронт получали воду. Горожанам ее отпускали по карточкам — по полведра на человека в сутки…

В Одессе Юрий оставался до самых последних дней обороны. Потом был приказ, и ночью разбирали вышки, оборудование, машины и грузили на тихоходный транспортник. От отряда остались считанные единицы — кто погиб, кто ранен.

— Не корабль, а походная братская могила, — кто-то грустно пошутил. — Кругом одно железо, сплошные неплавучие средства…

Но тихоходный транспорт оказался везучим. Или, может быть, судьба хранила Юрия Эревьена и других буровиков для счастливого будущего, о котором они тогда и не мечтали? Как бы то ни было, а старый пароходишко пересек Черное море, выдержал наскоки «юнкерсов» и «мессеров» и, с дырами и пробоинами, почти черпая воду опустившимися бортами, прибыл в Новороссийск.

Война шла, и главные сражения были еще впереди. Знойным летом сорок второго года, прорвав фронт под Харьковом, гитлеровцы лавиной прокатились по югу страны, по Сальским степям, вышли к предгорьям Кавказа. В выжженных солнцем долинах и плоскогорьях под Моздоком воды не имелось. У кого была пресная вода — тот и держал фронт.

Юрий Эревьен, офицер и коммунист, штабом фронта был назначен командиром особого отряда глубокого бурения. Вывезенное из осажденной Одессы оборудование снова служило армии. Взметнулись ажурные вышки, глухо зарокотали дизеля, приводя в движение буровые станки. Артезианские скважины давали чистую и холодную воду. Ее возили на передовую в резиновых баках.

Немецкие самолеты-разведчики скоро засекли буровые вышки и, естественно, разгадали их назначение. Начались ожесточенные бомбежки. Гибли люди, выходило из строя оборудование. Но оставшиеся в живых продолжали углублять скважины. Вода в то знойное лето ценилась наравне с боеприпасами…

Юрий Эревьен, несколько раз раненный, дважды контуженный, осунувшийся и почерневший, не покидал своего поста командира, несмотря на требование врача; во всем отряде он остался единственным инженером.

А потом началось наступление. Эревьен уже командовал саперным батальоном. И путь, который он проделал на пароходе из Одессы до Новороссийска, теперь пришлось пройти в обратном направлении, но уже по суше, отмеряя километры отвоеванной родной земли.

В конце сорок четвертого комбата демобилизовали — страна возвращала специалистов к мирному труду. Эревьен получает приказ возглавить геологоразведочную экспедицию в освобожденной Молдавии. Снова любимое дело, по которому стосковалось сердце: поиски нефти и газа.

Это произошло в августе 1952 года. Разведочные экспедиции, бурившие в Молдавии, Министерством геологии были переданы Министерству нефтяной промышленности. В Молдавии нашли небольшую нефть, и промысловикам поручалось доводить дело до конца. Министерство геологии сохранило за собой право перевода своих кадров в другие районы страны. Юрий Юрьевич Эревьен был срочно вызван в Москву.