Охотники за душами

Я открываю глаза, едва ли не ожидая, что сейчас в комнату войдет мой отец, комендант замка, отчитает меня за неосторожность и отправит обратно в донжон. Я шумно вдыхаю и замираю как вкопанная при виде высокого представительного мужчины с остроконечной бородкой – до того он похож на моего умершего четыреста лет назад отца. Но это всего лишь турист с фотоаппаратом. Он увлеченно фотографирует интерьеры, и, кажется, ему нет до меня никакого дела.

– Ты как, все в порядке? – встревоженно спрашивает Феникс.

– Да, все нормально, просто новое воспоминание, – объясняю я, и мы продолжаем поиски.

На входе в башню над воротами я автоматически поворачиваю направо, к винтовой лестнице в свою старую спальню. Ужасно странное ощущение – комната кажется одновременно знакомой и чужой. Ее старательно отреставрировали – аккуратно залатали потолок с поперечными балками, отполировали и перестелили дубовый паркет. Каменную стену украшает ало-золотой гобелен, подвешенный на металлическом карнизе. В глубине комнаты стоит простая деревянная кровать, у камина – деревянное же кресло с высокой спинкой. На грубом столе глиняный кувшин с букетом засушенной лаванды, в подсвечниках горят две свечи.

Глядя на все это, я не могу удержаться от смеха:

– У меня же не так все было!

На меня изумленно оглядывается пара пожилых туристов. Они поспешно отходят к двери, а я продолжаю носиться по комнате, показывая, где на самом деле стояли мои вещи, и отпуская ехидные комментарии.

Как только пожилая пара выходит за дверь и мы остаемся вдвоем, Феникс спрашивает:

– Помнишь, за каким камнем Тайник?

Я широко улыбаюсь:

– Еще бы! Ты же заставил меня поклясться, что никогда не забуду! – И я указываю на третий камень снизу с правой стороны от камина.

Феникс перелезает через заградительную стойку, снимает с плеч рюкзак и достает из него швейцарский армейский нож.

– Стену ремонтировали, – замечает Феникс. Он выбирает лезвие в форме стамески и принимается отколачивать строительный раствор вокруг камня. – Остается надеяться, что больше они ничего не тронули.

Пока Феникс отбивает раствор, я брожу по спальне в поисках новых воспоминаний. В той, прежней, жизни не всегда была война – хватало и хорошего. Я вспоминаю, как шила, сидя у камина вместе с тетушкой, как училась петь и играть на лютне. Как читала при свете свечи записки в стихах, которые мне сочинял Уильям, – при этом воспоминании у меня теплеет в груди, и я незаметно поглядываю на Феникса, который продолжает сражаться с цементом.

А еще зимой, в снегопад, было так славно лежать под одеялом, свернувшись калачиком, пока отец читал мне вслух библейские истории…

У окна стоит стенд, где подробно и скучно расписано, какой была жизнь в те времена, но я-то знаю, какой она была на самом деле, и никакими словами не рассказать о радостях и невзгодах, о чистой и суровой простоте тех времен. Рядом с текстом на стенде напечатана репродукция семейного портрета семнадцатого века. Присмотревшись, я тихонько охаю – мой взгляд притягивает к себе хрупкая юная девушка с молочно-белыми волосами в платье с голубым корсажем.

– Это же я!

Совсем другая девушка, и в то же время все-таки я. Внезапное узнавание изумляет меня до дрожи, я смотрю на свои смуглые руки, и на секунду мне кажется, словно я одновременно живу в двух телах. Постепенно это ощущение проходит, и я возвращаюсь к настоящему.

– Так! Молодой человек, что вы творите? – раздается рассерженный окрик.

Я подскакиваю от неожиданности, оборачиваюсь и вижу, что в дверях стоит музейный смотритель с растрепанными седыми волосами. В полном возмущении он смотрит на Феникса, которому удалось-таки отодвинуть камень и достать из ниши за ним пыльный глиняный кувшин.

– Это воровство! Немедленно положите на место! – кричит на него смотритель.

– Нет, не воровство, я забираю свое. – Феникс прячет кувшин в рюкзак.

– Что значит «твое»? – в ярости смотритель переходит на «ты».

– Ну, я тут кое-какие вещи припрятал четыре сотни лет назад, – невозмутимо объясняет Феникс.

И без того морщинистое лицо смотрителя еще больше кривится от гнева.

Потом его выражение становится жестче:

– Верни сейчас же! Или я звоню в полицию!

Через окно я вижу, как группа людей в темно-синей форме пересекает нижний двор замка.

– Слишком поздно, – говорю я, в смятении глядя на Феникса. – Они уже здесь.

22

– Значит, моя коллега была права насчет вас двоих! – Смотритель самодовольно скрещивает на груди руки и становится у двери в ожидании полиции.

Отряд вооруженных полицейских подходит все ближе, и я понимаю, что у нас совсем нет времени.

– Послушайте, неважно, что пишут в газетах, Феникс никакой не террорист, и он меня не похищал, – торопливо пытаюсь объяснить я. – На самом деле за нами идет охота, и нам правда нужен этот кувшин, это наш единственный шанс выжить!

Смотритель выслушивает мою речь без всякого выражения на лице.

– Это вы полиции будете рассказывать, – говорит он непоколебимо. – А как по мне, вы просто воры.