Охотники за душами

Через мгновение Феникс тоже отворачивается. Порывшись в изорванном рюкзаке, он извлекает оттуда пробитую бутылку, в которой еще осталось немного воды, и сплющенные в лепешку сэндвичи.

– Хм, это был наш обед, – мрачно говорит он.

Я вдруг понимаю, что после скудного завтрака мне ужасно хочется есть.

– Может, оно еще съедобное? – с надеждой спрашиваю я.

Феникс осторожно передает мне еду и снова лезет в рюкзак. На дне он находит запасную футболку, не пострадавшую от выстрелов. Правда, ее залило водой из пробитой бутылки, так что Феникс вешает ее сушиться на ближайшем кусте. Потом мы садимся рядом на берегу, жуем остатки сэндвичей, время от времени выковыривая из них дробь, и слушаем, как мирно плещутся волны в реке. Время от времени я украдкой поглядываю на Феникса. Конечно же, ему должно быть по-прежнему больно, но он ни разу не пожаловался, да и, кажется, вовсе не ждет благодарности за то, что пожертвовал собой, защищая меня. Именно это, а даже не Отблески, заставляет меня окончательно поверить в то, что он в самом деле Защитник моей души.

Он же правда, по-настоящему заслонил меня собой от пули. Такое мужество и такой бескорыстный героизм трогают меня невероятно…

– О чем ты так задумалась? – спрашивает Феникс.

Я моргаю, словно очнувшись от сна, и вдруг понимаю, что все это время пялилась на него.

– Э-э-э… гммм… ни о чем. – Я поспешно перевожу глаза на бутылку, которую до сих пор вертела в руках. Чтобы сделать глоток, пробоины от дроби приходится затыкать пальцами. – Просто интересно, что мы теперь будет делать.

Феникс пожимает плечами:

– Думаю, поищем другой тайник.

Струйка воды из бутылки проливается мне на джинсы.

– Может, лучше сразу добраться до Габриэля? – спрашиваю я.

– Нам нужно действенное оружие против Танаса, – объясняет Феникс. – Иначе мы перед ним беззащитны.

– Какое оружие?

Феникс в задумчивости кривит губы:

– Зависит от того, что в тайнике.

– А где нам его искать?

– Хороший вопрос. – Феникс вонзает было зубы в сэндвич, морщится, выплевывает очередную дробинку и выкидывает остатки. – Нужно порыться в памяти.

Он садится в позу лотоса, закрывает глаза и замедляет дыхание. Несколько минут стоит тишина, слышно только, как шумит река и как ветер шелестит в высокой траве. Кажется, Феникс в глубоком трансе. Сначала он полностью неподвижен, но постепенно начинает немного раскачиваться из стороны в сторону и что-то бормотать. Я наклоняюсь к нему, но все равно не могу ничего разобрать. Его голос становится глубже, кажется, что знакомый американский акцент полностью пропадает. Вдруг он выкрикивает на чистом британском английском: «Прячься!» – и, к моему ужасу, начинает биться, словно в судорогах, его сотрясает сильная дрожь. В надежде как-то его успокоить я кладу руку ему на плечо…

20