Охотники за джихами

— Ну и чудак! — воскликнул Миша. — Разве ты бы стал подписывать письмо своей жене: «Твой верный абхаз» или «Твой верный русский»? Нужно такое письмо: «Я, Адгур Джикирба Великолепный, князь джиховский, объявляю, что иду на вас войной!» Вот тогда это было бы всем доказательствам доказательство!

— Пал Палыч! Вы их не слушайте, — вмешался Алик-Архимед. — Это они всё для смеха говорят. Тогда небось и имени «Адгур Джикирба» не было. И джихи не воевали, а разбойничали. А разве разбойники объявляют войну? Они были неграмотные, верно?

— Сие замечание не лишено некоторой научной прозорливости, — сказал Пал Палыч. — Мы удивляемся, что новгородцы одиннадцатого века знали грамоту. А ведь джихи жили раньше их на целых два тысячелетия. Нужно думать, они не умели ни читать, ни писать. Затем, не рассчитывайте найти здесь, на совхозных землях, берестяные грамоты ещё и потому, что берёза в Причерноморье не водится, а кора других деревьев не годится для письма и быстро истлевает. И в здешней почве, не в пример Новгородской, дерево вообще гниёт очень быстро. Грамот мы здесь не найдём, зато нам попадётся много всяких черепков или керамики, а керамика позволяет датировать стоянки почти так иге точно, как грамоты или монеты. По обжигу, по качеству замеса, по орнаменту, по форме сосудов можно определить очень многое.

— Что интересного можно ожидать в нашей стоянке? Черепки-то залегают почти на поверхности, — сказал Арсен. — Уж если собака откопала их…

— Древние культурные слои залегают глубоко там, где в последующие годы была напряжённая культурная жизнь. В здешних же местах давно образовались болота, и люди тут уже больше не селились. Поэтому культурный слой здесь лежит неглубоко. А теперь за дело!

Пал Палыч распорядился заготовить шестнадцать белых голышей и девятнадцать деревянных колышков со срезами в верхней части, на которых можно было написать номер.

Пока ребята добывали голыши и колышки. Пал Палыч подтащил к раскопке большущий валун, достал из планшетки стальную рулетку, сунул кольцо её в руку Адгуру, велел ему держать рулетку пулевой точкой у валуна и протянул ленту рулетки вдоль канала. Через каждый метр он останавливался, забивал колышек у метровой отметки и писал на срезе колышка цифру — 1, 2, 3, 4, 5.

Забив последний колышек, он вернулся к валуну и провёл линию, перпендикулярную первой. Эту линию он тоже разбил на метровые отрезки и обозначил их колышками с буквами А, Б, В, Г, Д. Из крайних точек 5 и Д он провёл две перпендикулярные линии и на этих линиях тоже обозначил метры.

Получился квадрат со сторонами в 5 метров. Из точек 1, 2, 3 и 4 он тоже провёл перпендикуляры. Квадрат теперь оказался разбитым на 25 меньших квадратов. Места пересечения линий он отметил белыми голышами.

— Ну, как думают мои юные коллеги, — спросил Пал Палыч, — для чего я этот огород нагородил?

Юные коллеги ничего не ответили, и не потому, что они были такие уж юные, глупые и необразованные, что не сообразили, для чего этот огород нагорожен, а просто лучше не выскакивать, когда на тебя так внимательно смотрят, а ты не уверен, что ответишь правильно.

— Тогда скажите, кто из вас играет в шахматы?

— Ну, я. А что? — спросил Миша.

— И я! — сказали ещё пять человек.

— А кто скажет, зачем я разбил участки на клетки и написал буквы и цифры?

— Шахматные доски так размечаются. С одной стороны цифры, а с другой — буквы. Каждый квадрат имеет свою цифру и букву.

— Правильно! И не только шахматные доски, но и карты и планы. А зачем я сделал это?

Миша набрал воздуха, чтобы выпалить догадку, но тут его перебила Зоя Николаевна:

— Вы хотите пронумеровать находки, а потом… — И тут она запнулась. Это она, должно быть, вспомнила, что она учительница, а учительнице не пристало угадывать ответы, как какой-нибудь пятикласснице.

— Правильно! А потом мы рассортируем находки по квадратам, — ответил Пал Палыч.

Ребята думали, что Пал Палыч начнёт углублять и расширять дружковскую ямку, по Пал Палыч сказал, что Друг своими хаотическими и неквалифицированными действиями смешал все слои и этим нарушил археологическую картину, а посему лучше начать с другого квадрата, скажем, с самого дальнего — Д-5.

Пал Палыч отступил от границы квадрата сантиметра на два и начал копать, втыкая лопатку точно по вертикали, — это для того, чтобы потом лучше было видно распределение слоёв в стенках, или, как их ещё называют, «целиках». Землю верхнего слоя он просматривал не очень старательно, потому что слой этот был «стерильным», то есть не содержал археологических ценностей. Осмотрев землю, он выбрасывал её за пределы участка, чтобы она не помешала, когда начнут раскапывать другие квадраты.

Второй слой — коричневая супесь, которая обычно в здешних местах соответствует средневековому слою, — он копал не лопатой, а большой отвёрткой, причём каждый ком земли размельчал руками и пропускал через пальцы. Но и этот слой оказался стерильным и ничего интересного не дал.