Охотники за головами (Headhunters)

— Все дети его возраста ненавидели Элвиса. Те, которые любили панк, ненавидели Элвиса, и Rolling Stones, и Beatles.

— Я понимаю насчет Rolling Stones и Beatles, но Элвис? Как они могли ненавидеть мертвого человека?

— Он тогда еще не был мертв, так ведь? В любом случае, он умер не сразу. Говорили, что он стал жирным и старым и что у него с деньгами так же плохо, как и с внешним видом.

— Вот ужас-то. Мне нравился Элвис. Фактически, он мне по-прежнему нравится. Я прослушал этот сборник «Двадцатка лучших», который купил вчера ночью на Рождество. Ты знаешь, я себе его никогда не представлял жирным или старым. Всегда вижу его этаким заводным парнем. Мальчишкой за рулем пикапа, которого интересуют только его собственные дела, едет и жует сэндвичи с джемом и арахисовым маслом.

— Не думаю, что им было дело, когда он умер?

— Кому было дело?

— Панкам.

— Но они умерли, не так ли?

— Думаю, что да, или, по крайней мере, вот эти, с головами в ирокезах, но я имею в виду, что панки, или, на худой конец, некоторые из них вряд ли бы заморочились насчет смерти Элвиса, если бы он умер в то время, но потом он все-таки умер, и я полагаю, они про него забыли. Теперь все, что ты видишь, так это фотографии Элвиса в молодые годы. Это как с Мэрилин Монро. Стоит только им умереть, тебе хочется вспоминать только их лучшие годы, не правда ли? Никто не собирается башлять бабло за фотографию Элвиса с огромным пивным брюхом и отвисшими боками. Ты можешь пойти в «Джордж», если это то, чего тебе хочется.

— А почему ты тогда думаешь, что Ирен так сильно нравился блюз? Мне всегда казалось, что это слишком медленная музыка.

— Может, это было у нее в крови. Я не знаю. На вкус и цвет, знаешь ли… Такова человеческая природа. Когда я об этом думаю, то мне кажется, что для нынешнего момента такая музыка была бы слишком печальной.

Манго слушал этот разговор. Он чувствовал запах сигаретного дыма и слышал известную мелодию, которую не мог опознать. Голоса затихли, и он поймал себя на том, что слушает песню. Когда песня закончилась, наступило временное затишье, а затем голоса людей заполнили повисшую паузу. Музыка заиграла снова, на этот раз тихо и почтительно. Грустная музыка, от которой все словно притихли. Ирей говорила своей семье, что когда она умрет, им следует устроить вечеринку и напиться. Именно это все и собирались сделать.

— Я помню времена, когда мы были маленькими. Когда бомбили школу, Ирен испугалась и начала плакать. Она была единственной, кто плакал, и тогда мы все, остальные, стали над ней подтрунивать. Ей нравились уроки в школе. Особенно география и рисование.

Голоса вернулись.

— Жалко, что ее закрыли, правда?

— Нет, ее не закрыли, школу потом отремонтирован!. Учителям не пришлось долго упрашивать, чтобы мы вернулись в свои классы. Они были самоотверженными.

— Школу закрыли в прошлом году и перевели учеников в другие школы. Это для того, чтобы сократить расходы.

— Ты помнишь, как Ирен и Тед поженились? Я никогда не забуду тот день. К концу приема, она так напилась, что ему пришлось отнести ее в такси, а потом, соответственно, еще и дотащить до двери дома. Между прочим, Ирен любила выпить. Она жила на полную катушку, правда? Всегда смеялась и радовалась жизни. Никогда не огорчалась слишком сильно.

— Соль земли была Ирен. Хорошо сохранилась, хотя шестьдесят девять — это еще не старость.

— По крайней мере, она прожила так долго. Некоторые и до таких лет не доживают, знаешь ли. Думаю, ей хорошо там, куда она ушла. Она была верующей. Кстати, сюда идет Тед.

— Вы двое в порядке?

— В порядке, Тед, нормально. А ты сам?

— Держусь.

Повисла тишина, и Манго замер, откинув голову, напряженно прислушиваясь к тому, что говорилось в доме.

— Бедная старушка Ирен. Она была лучшей женщиной из тех, которые когда-либо ходили по этой земле. У нас было столько всего хорошего, много всего такого, о чем можно вспоминать с улыбкой. У меня осталось много воспоминаний и прочего, по Бог знает, что я буду делать теперь без нее. Не могу поверить, что она умерла. Этот как будто бы человек прожил с тобой всю твою жизнь, а теперь бросил тебя. И ничего ты с этим не можешь сделать. Мне будет очень се не хватать.

Снова повисла тишина, и Манго почувствовал себя неловко. Ему хотелось отодвинуться от окна, но он не мог. Это неправильно — сидеть и подслушивать разговоры других людей.

— Давай, Тед. Все в порядке. Я налью тебе еще выпить. Иди сюда, приятель.