Охотники за камнями

Спустя полчаса все спят… кроме меня и Холла. Я слышу его дыхание, чуть более прерывистое, чем должно быть у спящего. И шепчу в темный потолок, не надеясь на ответ.

— Это будет совсем не просто, да?

Но на удивление Деймон Холл откликается.

— Да.

Глава 17

Аманда Хендерсон

Мы выступаем с восходом.

Здесь, в сельве, никакого солнца, конечно, не видно. Оно просто не в состоянии пробиться сквозь плотный полог леса, потому до нас доходит только зеленоватое свечение, с легкостью рассеивающееся во влажном тумане. Под ногами постоянно чавкает грязь — сапоги проваливаются сантиметров на десять. Где-то вдали дышат и вскрикивают неведомые звери, и я все еще надеюсь, что это всего лишь макаки… Сельва — это пересеченная местность, посыпанная сломанными деревьями. Все это густо поросло лианами, кустами, деревьями и растениями: некоторые из них полезны и съедобны — я ведь с пристрастием изучила книжечку. Здесь часто идет дождь, но не сегодня. Сегодня просто очень жарко и уже через полчаса у меня ощущение, что я занимаюсь на тренажерах, которые по ошибке поставили в сауну.

Меня не оставляет ощущение сюрреализма происходящего.

На нас рюкзаки.

Черт… я даже представить не могла что когда-либо буду таскать такие тяжести.

Хотя меня и Джемму почти не нагрузили — все тащили мужчины.

Хотя нам не приходилось беспокоиться о том, чтобы прорубить путь.

Но физически этот переход кажется полным кошмаром.

— Я вам расскажу, чего тут стоит бояться. Вот, например «черная вдова» часто подстерегают в гнилых пнях. А из москитов самый страшный — "флеботомо", один раз укусит, и кожу поражает болезнь. А еще…

— Да заткнись ты уже!

Это Митч.

Меня же пробивает на нервный смех… потому что я думаю, что он был самым прозорливым из всех, когда заявил, что наш план — полное безумие.

Спустя несколько часов я окончательно теряюсь в пространстве-времени.

Бесконечная сельва будто пытается поглотить нас, но, поскольку мы не слишком несъедобны, уничтожает любыми доступными методами.

Меня подташнивает от жары и физических усилий, ноги болят, кожа саднит, а пот заливает глаза. И худшее в этой ситуации то, что ты не понимаешь, закончится ли она когда-нибудь.

И это только первый день…

После привала «тропа» становится почти непроходимой, грязь — более глубокой, а влажность совершенно невозможной. Замолчали уже все, даже наши проводники. Только дышат тяжело и поминутно взмахивают своими ножами…

А потом нам объявляют, что остался всего час пути. И у всех открывается второе дыхание.

Я уже мечтаю о душе… ну или еще чем похожем. А еще, что вытянусь и сменю насквозь промокшую одежду. Но когда мы доходим до «лагеря», где нас ждут лодки, вижу, что никаких удобств нам не грозит. Не в этом же деревянном ящике, по ошибке названном перевалочным пунктом?

И все таки мне хватает сил обрадоваться. Хотя бы тому, что есть бурная и темная река, приток, название которого давно выдавлено жарким влажным паром, именуемым здесь воздухом. И что мы сейчас сядем в каноэ… что-то посовременней, конечно, и даже оснащенное мотором.

И нам не придется больше тащиться пешком.

Холл — единственный, кто вообще вспоминает о нашей легенде.

Вяло восторгается «уникальным туристическим маршрутом» и еще более вяло интересуется, далеко ли нам до того самого «священного водопада», к которому мы изначально собирались. Я же могу надеяться только, что все это ненадолго. И мы скоро выберемся в другую климатическую зону, более сухую и… цивилизованную. И я снова увижу лишь зелень изумрудов, а не… вот этого всего.

Проводники переговариваются с каким-то мужиком с щербатым ртом, а потом показывают знаками, что все в порядке и предлагают рассаживаться по лодкам.

Их две.

И снова мы делимся на команды.

Хотя мне кажется — на мгновение — что Холл как-то задерживает на мне взгляд и хочет возразить, но мне так жарко, и я так устала, что почти не обращаю на это внимание. И со стоном облегчения забираюсь в лодку, укладываюсь на наши вещи рядом с Джеммой и ненадолго закрываю глаза.

К вечеру мы почти оживаем — достаточно для того, чтобы начать делать вид, что нам интересно окружающее пространств, и щелкать телефонами. А когда выбираемся на весьма широкое пространство и ставим полог, а потом и разводим вечерний костер, и едим припасенную еду, запивая его виски, мне уже кажется, что все почти нормально.

И мы все… почти друзья.

Наши проводники первыми отходят и заворачиваются в старые спальные мешки. Следом, бурча что-то под нос, заваливается Митч. Джемма уже дремлет на могучем плече Гибсона, но тот не решается оставить нас Холлом наедине. Сидит, уставившись на затихающее пламя и думает о чем-то своем, время от времени поглядывая в нашу сторону.

А мне совсем не хочется спать, несмотря на дикую усталость.

Я вообще не привыкла к долгому сну, а с учетом условий…

Холл передает мне фляжку и я делаю большой глоток. И виски едва не выходит носом, когда я слышу тихое и одобрительное:

— А ты молодец. Не ожидал.