Охотники за каучуком

— Не забредал, потому что ни за кем из них не стояло, как за мной, правительство, которое не допустит неподобающего отношения к своему представителю. Я продолжаю. Ваши планы, дорогой мой, не лишены, разумеется, ни оригинальности, ни величия. Может быть, они и до вас приходили кому-то в голову, но позвольте признать, что никто лучше вас не годится для их претворения в жизнь. Далеко не каждому по силам заселить эту не принадлежащую никому территорию, дать ей конституцию, объявить независимой, заставить соседние державы признать ее. Тем более что на пути возникнут огромные, непреодолимые препятствия.

— Препятствиями меня не запугаешь, уж вам-то, знающему непонятно откуда обо мне все, должно быть это известно.

— Следовательно, пропев вам дифирамбы[155], я могу теперь приступить к рассмотрению возможных осложнений. Вы одиноки, можете собрать не более шестисот воинов.

— Не пройдет и двух лет, у меня будет армия в шесть тысяч.

— Шесть тысяч бразильских дезертиров, которые немногого стоят, и французских ссыльных, не стоящих вовсе ничего.

— Я сумею с ними справиться.

— Подвергаясь постоянно смертельному риску?

— К этому я привык.

— Будь по-вашему. Но здесь не обойтись без денег.

— Скоро я стану богат, — проговорил Диого, загадочно улыбнувшись.

— Буду рад… А дальше что? На какую державу вы сможете опереться? Кто окажет вам покровительство? Кто признает официально?

— Там видно будет. Сейчас главное — выжить.

— Но вы же не существуете! Ваша будущая республика — дом без стен, ненакрытый стол, рама без картины!

— Знаю, черт возьми! Только что я могу поделать? Может, вы знаете, господин полномочный представитель?

— Я-то? Возможно. Например, я мог бы вам пообещать благожелательный нейтралитет Бразилии.

— Это и в самом деле кое-что.

— …Нейтралитет, который позволил бы вам получить официальную поддержку для организации эмиграционного коридора[156] со стороны губернатора провинции Пара.

— Правда?

— Вы сомневаетесь?..

— Простите!

— …И который дал бы вам возможность вести легальную торговлю с названной провинцией.

— Это было бы просто спасением.

— Безусловно.

— Только что вы потребуете взамен? Может, что-то немыслимое?

— Нет.

— А все-таки?

— Взамен от вас потребуется неукоснительная поддержка исключительно — подчеркиваю, исключительно! — бразильского влияния.

— Это можно, к французам я симпатии не испытываю.

— Во всем и всегда ссылаться лишь на правительство его величества.

— Обещаю.

— И в свое время обратиться к Бразилии с просьбой о протекторате.

— Все?

— Разве еще лояльно относиться к личности и имуществу белых поселенцев, обосновавшихся на Спорных Землях или собирающихся тут устроиться.

— Это в моих собственных интересах.

— …Однако вы не всегда их соблюдали, — закончил поучительно парламентер.

Последние слова неожиданно вызвали настоящую бурю, пробудив в Диого прежнюю подозрительность.

Вождь внезапно побледнел, безобразное лицо его перекосилось, глаза налились кровью. Он вскочил и закричал сдавленным от гнева голосом:

— Так вот в чем тайна вашего визита! А я-то, как ничтожный идиот, целых полчаса слушал пустые бредни. Признавайтесь, пользуясь дипломатической неприкосновенностью, вы явились ко мне, чтоб силой или хитростью вырвать пленников?

— Отнюдь, — все так же бесстрастно проговорил гость.

— Не надейтесь, дружочек! Эти пленники для меня — раз уж вам все равно все известно — надежда на будущее… Выкуп за них — основа моего состояния, стены того самого дома, пища на столе, картина в раме. Скорей уж я разнесу вам голову, чем уступлю их… понятно? Терять мне нечего, наказания я не страшусь.

— Не стоит ничего разносить, лучше послушайте. Вам не хватает хладнокровия, любезный. А трезвая голова — главное для будущего главы государства. Захоти я силой вырвать у вас госпожу Робен с детьми и трех французов, пассажиров «Симона Боливара», мне не стоило оставлять две с половиной сотни экипажа на корвете, доставившем нас в Арагуари. Я бы явился не с десятью индейцами, а с двумя десантными ротами.

— Тогда все пленники по моему приказу были бы задушены.

— А ваша деревня сметена с лица земли, мужчины расстреляны, женщины с детьми перевезены в Макапу. Вас же самого я приказал бы изрезать на мелкие кусочки и поджарить на вертеле. Так что успокойтесь и не пытайтесь мне внушить, что вы умней или сильней, чем есть на самом деле. Тем более что я желаю вам только добра. Садитесь, безумец, и слушайте.

Диого, чей пыл охладел от ледяного спокойствия собеседника, напуганный к тому же присутствием военного корабля в Арагуари, продолжая недовольно бурчать, рухнул на сиденье.

— А вот вам свидетельство моей доброй воли. Меня уполномочили передать в полное ваше распоряжение кругленькую сумму, равную приблизительно тому выкупу, который вы надеялись выручить за заложников.

— Миллион?..

— Что-то вроде этого.

— Наличными?