Охотники за каучуком

Однако непредвиденный случай едва не нарушил их планы.

Пока Хозе рисовал компаньонам горы золотые, индейцы, скинув поклажу на землю, улеглись в тени деревьев на травку и заснули крепким сном.

Услыхав слишком хорошо знакомое им слово «В путь!», произнесенное Шарлем, они открыли глаза, лениво потянулись, посмотрели на солнце, украдкой переглянулись и остались сидеть на корточках, не двигаясь с места.

— Вы что, не слышали? — спросил Шарль.

— Слышали, — ответил один из индейцев, — белый сказал: «В путь!»

— Почему же вы не идете?

— Сегодня пятый день.

— Какой еще пятый день?

— Белый сам знает. Разве нет?

— О чем ты говоришь?

— На пятый день белый должен дать нам жемчуг, ножи, рыболовные снасти и зеркала.

— Да, верно.

— Так давай…

— А что вы сделаете потом?

— Вернемся в деревню.

— И вы не хотите остаться с нами?

— Нет.

— Почему?

— Слишком далеко.

— Что значит далеко?

— Ты отправляешься слишком далеко.

— Не оставляйте нас хотя бы еще пять дней, и я заплачу вам вдвое больше обещанного.

— Слишком далеко!

— Три дня. Через три дня мы будем уже возле истоков Курукури, не так ли?

— Да.

— Ну вот и хорошо! Идем.

— Там канаемес.

— Хватит!.. Хватит! — внезапно прервал их Маркиз, которому чертовски надоела эта бесконечная канитель. — Нечего болтать!

— Что говорит этот маленький белый? — поинтересовался индеец.

— Он говорит, что ты не прав, — ответил мулат.

— А-а… — протянул краснокожий, не возразив более ни слова.

— Он говорит, что там нет канаемес.

— А-а-а!

Шарль вновь начал уговаривать индейцев. Он старался не слишком нажимать на них, но все же был достаточно настойчив.

Краснокожие не привыкли наотрез отказывать белым. Они не решались слишком долго и упорно спорить с ними, даже если были сильно пьяны. Собравшись в кружок, перебрасываясь быстрыми фразами и многозначительными взорами, совещались, решали, как поступить.

— Ну так что? — вмешался Шарль. — Решено? Решено, не правда ли? Идем!

— Если белый так хочет, мы идем! — был ответ.

— Вперед! — подхватили остальные.

— Видели, — обратился Шарль к Винкельману, — каковы ловкачи? Они бросят нас при первом подходящем случае.

— Сегодня же ночью. Но не беспокойтесь, мы будем начеку.

— Думаю, что так оно и получится, — сказал Маркиз, — они спят и видят, как бы улизнуть. Думают только о себе, как бы свою шкуру сберечь. Боюсь, нам с ними еще придется хлебнуть лиха.

Между тем путешествие продолжалось. Опять долгие переходы, трудности, усталость. Поднимались все выше и выше, туда, где хинные деревья чувствуют себя хорошо, чего не скажешь о людях.

Предполагая вернуться сюда рано или поздно, чтобы добывать кору хины, Шарль на всем пути делал зарубки на стволах. По этим зарубкам легче будет возвращаться назад, а без них недолго и заблудиться.

Мулат был прав. Чем ближе к востоку, тем выше и мощнее становились хинные деревья.

Люди шли все дальше и дальше, а растительность вокруг не менялась. То и дело на глаза попадались целебные деревья. Все так привыкли к их виду, что ни с чем уже не могли спутать.

Сомнений не оставалось. Здесь, и только здесь, лучшее место для создания целой новой индустрии! И вскоре края, до сих пор считавшиеся неплодородными, совершенно преобразятся…

Пришло время передохнуть. Индейцы, казалось, вовсе позабыли о недавнем своем намерении бежать. Они с видимым удовольствием скинули тюки и ящики в предвкушении отдыха.

Шарль не доверял им и принял все возможные меры к тому, чтобы воспрепятствовать побегу и краже. Багаж сложили в стороне и прикрыли листвой. На отдых было решено устроиться не в гамаках, как обычно, а на получившемся из тюков и ящиков возвышении. Не сказать, чтобы спать на нем было очень удобно, но зато все вещи под присмотром. Захочешь — не унесешь.

Краснокожие, наблюдая за действиями белых, посмеивались, но никак не выражали недовольства. Наоборот, они даже как бы одобряли белых. Правы, мол, они, правы.

После сытного ужина, съеденного с большим аппетитом, индейцы удобно расположились в гамаках, привязанных к деревьям, и заснули.

Ничто не предвещало опасности.

Сеньор Хозе первым встал на вахту. Шарль, Маркиз и Винкельман тем временем устроились на ночлег возле багажа.

Маркиз засыпал обычно сразу же, как только голова его коснется подушки или того, что в данном случае заменяло ее. Но на сей раз против ожидания его как будто била лихорадка. Он вертелся с боку на бок, не в силах сомкнуть глаза, и в конце концов принялся сердито ворчать:

— Всегда сплю словно мертвый, из пушки не разбудишь… Какого же черта сегодня не могу сомкнуть глаз?! Я устал, раздражен… Какое-то безотчетное беспокойство… А тут еще этот чертов эльзасец храпит на всю округу! Спит хоть бы хны. А я что же?.. Не понимаю, что все это значит… Все тело зудит, руки и ноги ломит. Кидает в дрожь. У меня жар, даже говорить тяжело. Пить хочу… Неужели я болен? Боже мой! Подхватить лихорадку посреди хинных зарослей! Неплохо придумано! А может, это еще что-нибудь, похуже?

Маркиз, к несчастью, не ошибался. Первые симптомы какой-то ужасной болезни были налицо. Он провел без сна всю ночь.