Охотники за каучуком (Роман об одном виде сырья)

— Господа, — начинает он так торжественно, словно обращается к присяжным заседателям в зале суда. — Господа члены наблюдательного совета! В этом вопросе не может быть двух мнений. Мы должны отречься от господина Лакруа, и сделать это как можно скорее! Уже сам тон статьи, некоторые содержащиеся в ней психологические нюансы, а также целый ряд выражений заставляют предположить, что автор ее страдает умственным расстройством. Да, никак не назовешь нормальным человека, который совершает столь чудовищные злодеяния, а потом бесстыдно, я бы сказал, похваляется этим! И если мы не примем срочных мер, то этот человек наверняка преподнесет нам еще немало неприятных сюрпризов. Самые неожиданные выпады! Дикие выходки! Что, если он станет утверждать, будто это мы дали ему столь дикое приказание? А если ему придет в голову обвинять нас в принуждении, шантаже, торговле живым товаром? Отчего бы и нет? Ведь и так уже почти до этого дошло. А кроме всего прочего, мы же должны вступиться за господина майора, оклеветанного этим Лакруа!

Один из членов наблюдательного совета выступает с категорическим требованием подробно доложить собравшимся обстоятельства дела. Но заведующий канцелярией возражает: в данной обстановке было бы неразумно начинать длительное разбирательство.

Судья Верней вторично просит слова. Но его доводы не производят должного впечатления. И под конец его прерывает другой член наблюдательного совета, с места требующий, чтобы присутствующих подробно познакомили с фактическим материалом.

Де Тьеж старается овладеть положением.

— Господа! — восклицает он. — Не надо спорить! Кто из вас сомневается в целесообразности моего предложения? Кто предпочитает медлить в такой момент, когда речь идет не только о миллионных прибылях — речь идет, может быть, о самом существовании нашей компании?.. Подумайте об общественном мнении!.. Господа!.. Прошу вас проявить здравый смысл… Дайте же мне договорить… Господа!.. Господа!..

Рядом с ним за председательским столом сидят, два члена наблюдательного совета. Оба еще не проронили ни слова и лишь с непроницаемыми лицами прислушивались к прениям и репликам с мест. Это барон Марво и барон Сюлиньи, камергеры его величества, акционеры компании, четыре года назад введенные в наблюдательный совет.

Время от времени они обмениваются взглядами, легко понимая друг друга без слов. И вот в тот момент, когда страсти разгорелись, Марво встает со своего места.

— Господа! — говорит он ледяным голосом. — Предоставим плебеям этот способ разрешения спорных вопросов! Или вы полагаете, что таким образом хоть сколько-нибудь приближаетесь к цели? Mon Dieu! Ведь речь идет не о нас одних. На карту поставлено все, что нам дорого: наше Конго, наша экономика, наше государство! Именем его величества заверяю вас: речь идет о чести Бельгии! Никто из нас не сомневается в том, что необходимо принять все меры для приглушения резонанса, который может вызвать этот случай. Ведь сами собой напрашиваются вопросы: каким образом мог простой лейтенант додуматься до таких обвинений? Почему служащему нашей компании удалось безнаказанно совершать такие злодеяния? Что скажет обо всем этом народ?

И обращаясь к двум директорам, тоже до сих пор еще не проронившим ни слова, продолжает:

— Господа, вы, как члены правления «Анверсуаз», несете ответственность за все эти события. Вы обязаны знать, что происходит на ваших африканских землях. От имени его величества я требую, чтобы вы внесли ясность в это дело.

Тут поднимается и барон Сюлиньи.

— Необходимо созвать собрание акционеров! Вот там вы, уважаемые директора, можете рассказывать что вам вздумается. Но здесь, среди своих, надо наконец поставить точку над «и».

Директора переглядываются.

Де Тьеж спешит им на помощь.

— В сущности, для нас безразлично, так ли было все на самом деле, как описывает Лакруа, или иначе. Господа бароны спрашивают, что скажет обо всем этом народ? Именно это соображение и заставило меня прийти к выводу, который я здесь изложил. Именно этот вопрос! В нем заключается предостережение: не стремитесь знать больше, чем нужно. Народ ничего не должен знать, господа, а то, что написано в этой статье, быстро забудется. Какой-то лейтенант Лакруа самовольно превысил свои полномочия. Он зверски расправлялся с неграми, на его совести много человеческих жизней, и поэтому мы отвернулись от него. Ну, и что же дальше?

Но бароны не удовлетворяются этими аргументами. Дебаты снова разгораются.

Де Тьеж отмалчивается; он выжидает. Страсти понемногу стихают. Раздаются лишь отдельные резкие реплики. Наконец все скрепя сердце сходятся на том, чтобы предоставить майору Лотэру решить, какую позицию должна занять компания по отношению к лейтенанту Лакруа, и постановляют созвать 14 апреля общее собрание акционеров.

Де Тьеж спрашивает:

— Это ваше окончательное решение? Вы настаиваете на нем? — Не получив ответа, он продолжает: