Охотники за нацистами

Но разве можно назвать обычным человека, который в свои 93 года продемонстрировал мне крепкие бицепсы – результат ежедневных тренировок в спортзале? Который стал стипендиатом Гарвардской школы права, вырвавшись из самого криминального района Нью-Йорка под названием Адская кухня.[108] Который во время Второй мировой высаживался в секторе Омаха-Бич[109] и из-за своего роста едва ли в полтора метра оказался по пояс в воде, хотя его однополчанам она доходила только до колен.

И который в возрасте двадцати семи лет благодаря везению и упорству стал главным обвинителем в «величайшем в истории судебном процессе над убийцами», как безо всякого преувеличения назвала его Ассошиэйтед Пресс.[110] Жаль только, малый Нюрнбергский процесс оказался в тени более громкого Международного военного трибунала и потому обычно лишь мельком упоминается в учебниках истории.

Бенджамин Ференц родился в Трансильвании, в семье венгерских евреев.[111] Вскоре после его рождения родные эмигрировали в США. Ференц всегда был увлекающейся натурой, готовой принять любой вызов. Он жил в подвале одного из домов Адской кухни, где отец работал дворником. Его поначалу не взяли в государственную школу, потому что в шесть лет он выглядел слишком маленьким для своего возраста и говорил только на идиш. Но вскоре он был отмечен как один из «особо одаренных мальчиков» и стал первым в своей семье, кому удалось поступить в колледж, а затем получил диплом юриста в Гарварде, не платя за обучение.

Когда капрала Ференца в конце 1944 года перевели из пехоты в военно-юридическую службу 3-й армии генерала Паттона, он был в восторге. Особенно когда узнал, что ему предстоит стать частью новой команды, расследующей военные преступления. Пока американцы пробивались в глубь Германии, приходило все больше сообщений о подбитых летчиках союзников, которые катапультировались на немецкую территорию и были убиты местными жителями. Ференцу поручили расследовать эти дела и по мере необходимости производить аресты. «Моими главными доводами были пистолет сорок пятого калибра и тот факт, что армия США заняла город, – вспоминал он. – При таких условиях немцы становились очень покладистыми и не оказывали сопротивления».[112]

Несмотря на свой рост, Ференц, как истинный житель Нью-Йорка, был довольно дерзким. Когда штаб генерала Паттона находился на окраине Мюнхена, перед войсками должна была выступать Марлен Дитрих. В тот день Ференцу выпал наряд в уборной. Ему, естественно, велели не тревожить Дитрих, пока она принимает ванну. «Выждав разумное время, я зашел, готовый приступить к службе, – а она спокойно сидит, покрытая только своим великолепием», – вспоминал Ференц. Он, должно быть, ошалел от собственной наглости и, отступая, пробормотал: «О, простите, сэр».

Дитрих позабавило смущение солдата и особенно развеселило обращение «сэр». Узнав, что он юрист из Гарварда, она пригласила его присоединиться к ним за ужином. Поскольку Ференц был всего лишь рядовым, он предложил Дитрих представить его командованию как старого приятеля из Европы. Что она с удовольствием и сделала. В итоге, вместо того чтобы драить унитазы, он сидел на ужине с офицерами и популярной дивой. Перед уходом Дитрих оставила Ференцу свою визитную карточку.

Проводя расследования по факту гибели летчиков, Ференц подходил к делу добросовестно, но без злопамятства. Порой результаты своих действий вызывали у него смешанные чувства. Расследуя, например, избиение до смерти сбитого пилота после бомбардировки недалеко от Франкфурта, он допрашивал молодую женщину, примкнувшую к толпе. Она признала свое участие, но, вся в слезах, объяснила это тем, что при бомбежках погибли двое ее детей. Сочувствуя, Ференц всего лишь посадил ее под домашний арест. «Я действительно испытывал к ней жалость», – признался он. К ней – но не к пожарному, который нанес летчику смертельный удар и потом бахвалился тем, что весь покрыт американской кровью.

Несколько месяцев спустя Ференц присутствовал на суде, где они оба оказались среди обвиняемых. Пожарного приговорили к смерти. Молодой женщине дали два года тюрьмы. Услышав вердикт, она упала в обморок. Ференц поинтересовался у врача, которого к ней вызвали, все ли в порядке? Тот заверил, что с ней все хорошо, просто она беременна. Отцом ребенка был охранявший ее американский солдат. «Странные вещи порой случаются во время войны», – заметил Ференц.

Однако настроение молодого следователя резко поменялось, когда ему пришлось заниматься сбором улик в только что освобожденных концентрационных лагерях. Поначалу увиденное – живые скелеты и разбросанные повсюду мертвые тела – не укладывалось у него в голове. «Разум не воспринимал то, что видели глаза, – писал он позже. – Я будто заглянул в преисподнюю». В Бухенвальде, например, он нашел две мумифицированные головы заключенных, которые офицеры СС выставляли на всеобщее обозрение. Эти головы потом Уильям Денсон использует в качестве доказательств на других процессах.