Охотники за привидениями и машина времени

Сказав подобное приветствие, личность стала удаляться. Остальные тоже как бы разбежались в разные стороны. Над нами осталась только чернота космоса. В центре этой черноты звездочкой блестела наша любимая Земля.

Конечно, мы вскоре покинули планету-соседку.

После нашего приземления на поверхность Атлантического океана нас подобрали, привезли в центр и поместили на десять дней в карантинный отсек – боялись, что мы привезли с Марса какие-нибудь заразные микробы.

Может, вы знаете, что еще три года подряд Америка отправляла на Марс новые экспедиции. А потом подобные исследования прекратились. Почему? Я не берусь судить.

В свое время мы пытались, но у нас не получилось донести правду через официальные источники информации. Поэтому мы стали действовать самостоятельно. Нил, командир нашего корабля, пошел в священники. Во-первых, это приблизило его к людям, во-вторых, в основе религии лежит примерно то, что мы видели на Марсе. Нил говорит, что мы встретили там души наших предков.

– А что еще они вам говорили? Может, были другие признаки или намеки на что-то необычное?

– Вроде нет.

– Спасибо, Эдвин, – произнес Питер. – Это дало не очень много информации, но подтвердило многие наши теории и догадки, что, безусловно, самое важное. Спасибо, дружище.

Глава шестая ЛИЗУН ПРИХОДИТ НА ВЫРУЧКУ. ЭДВИН НАШЕЛСЯ. ХЭЛЕН И АСТРОНАВТ РАСКРЫВАЮТ ТАЙНУ ПОЯВЛЕНИЯ В НЬЮ-ЙОРКЕ ШИА

День закончился все тем же назойливым оглушительным звонком. Трем заговорщикам пришлось расходиться по палатам, так и не сговорившись окончательно о деталях путешествия: кому назад, а кому вперед, в двадцать первый век.

В начале знакомства Питер и Уинстон не хотели отпугивать Олдвина тем, что сами не знают, как попасть домой, а после рассказа стало совсем неудобно показать, что они его хоть и не по злому умыслу, но обманули. Они сами избегали обсуждения этой темы, так как хорошо понимали, что ни один из них не знает ответа на вопросы: «Где? Когда? Как?» Они оба, не сговариваясь, надеялись на удачу, которая до сих пор им сопутствовала.

Эдвин Олдвин все это время радостно повторял себе под нос:

– Я буду первым астронавтом, который долетит не только до другой планеты, но и до другого столетия! Я – первый астронавт, которому суждено путешествовать не только в космосе, но и во Времени! Друзья мои, я так вам благодарен! Вы не пожалеете, что встретили старого Эдвина! Вы не пожалеете.

После того как затих звонок в коридоре, Пит, не раздеваясь, лег на кровать и уставился на блеклую лампочку под потолком. Он мучительно пытался сообразить, где же находится выход. Он ругал себя, на чем свет стоит, за то, что не уточнил эту «маленькую» деталь у Энди в Институте. Это произошло, конечно же, из-за таинственности и спешки в ту ночь.

Пит, правда, знал, что путь домой будет как бы прокручиванием в обратном направлении пленки с записью их пришествия сюда. Но он не знал, когда и где это должно начаться. Он волновался, что упустит самый важный момент, и все будет безнадежно испорчено.

Незаметно для себя он начал засыпать. И приснилось ему, как решил сам Питер, родное, милое бормотание и ворчание Лизуна. Вейтман улыбнулся сквозь сон знакомым звукам, но вдруг наяву почувствовал скользкое прикосновение к лицу. От неожиданности Пит подскочил на кровати и вскрикнул от радости – перед ним извивался Лизун, точнее, извивалась половина Лизуна. Именно половина, с одним глазом и одной рукой. Питер вытаращил глаза и от удивления забыл закрыть рот.

Лизун выглядел здоровым и веселым и все время пытался схватить Пита за руку и потащить к двери. У него это не получалось, и он то и дело выскальзывал из руки доктора Вейтмана.

Окончательно уверившись в том, что все это не сон, Пит поднялся, открыл дверь и осторожно вышел в коридор.

Дежурная нянечка сидела за своим столом, поднеся стакан с водой к губам, но почему-то не пила из него. Она застыла в таком положении и не пошевелилась, пока Питер, боясь задеть ее, проходил рядом.

С нянечкой все обошлось, но вот с дверью вышла загвоздка. Пит не мог нажать на ручку. Как он ни дергал, с какой стороны ни брался, она выскальзывала из руки.

Если бы не вмешался Лизун, Пита, возможно, так и застали бы утром сражающимся с дверной ручкой. Лизуну пришлось семь раз продемонстрировать способность просачиваться сквозь дверь, жужжа и крякая, пока Питер сообразил, чего добивается эта вертлявая половина его зеленого Друга.

Сначала Пит решил, что ничего не получилось, потому что почувствовал столкновение с чем-то плотным. Однако не было слышно ни грохота, ни сигнальной сирены, ни криков встревоженной дежурной сиделки за спиной. Пит постоял еще мгновение и, наконец, осмотрелся вокруг.

Он стоял в камере Времени Института времени в двадцать первом веке как раз в той позе, в какой покидал свой мир.

В следующую секунду рядом зашевелился и открыл глаза его друг Уинстон Замаяна.