Охотники за сокровищами

Глава 14 «Поклонение агнцу» Ван Эйка Восточная Франция Конец сентября 1944

Капитан Роберт Поузи, фермер из Алабамы и хранитель памятников 3-й армии США генерала Джорджа Паттона, повесил полотенце на колышек и вернулся в свою палатку. На дворе было 23 сентября 1944 года, и он только что принял свой первый душ со дня высадки в Нормандии, то есть за два с лишним месяца. Он провел рукой по теплой коже только что выбритого лица. Долгие годы он носил усы и все никак не мог привыкнуть, что их нет. Сейчас он казался себе мальчишкой, а не сорокалетним архитектором, отцом, мужем и солдатом. Ну и к тому же он носил усы, придавая этому особый смысл. Когда его призвали на службу, он начал подбривать края, копируя знаменитые гитлеровские усики. Ему самому это казалось вызовом Третьему рейху, но Паттон так не считал.

– Черт возьми, Бобби, немедленно сбрей эту дрянь! – взорвался генерал, едва увидев его лицо.

Поузи не обиделся на генерала. Для него было честью служить в 3-й армии, лучшем военном подразделении на всем Европейском континенте. Дело в том, что солдаты 3-й армии были Поузи гораздо ближе, чем его коллеги-хранители. Он разделял братские чувства солдат, их гордость, их личное недовольство тем, что остальные армии союзников пока не признали их очевидное превосходство. Именно они прорвали «Стальное кольцо» в Нормандии. Их армия замкнула Фалезский котел, отрезала и уничтожила последних немцев, отступавших из Восточной Франции. Их армия возглавила продвижение на южном фланге, пока остальные союзники болтались где-то на севере. Никто не сомневался, что если бы только Эйзенхауэр спустил их с поводка чуть раньше, когда Паттон впервые предложил поворачивать на восток, чтобы обезглавить немцев, война могла быть уже закончена. Они верили в свои силы, и всё благодаря человеку из большой палатки – генералу Джорджу С. Паттону-младшему. Да, он был высокомерен и вспыльчив, но Поузи готов был для него на все. Только собаку генерала, бультерьера Вилли, названного в честь Вильгельма Завоевателя, он не выносил.

Он тяжело опустился на койку, натянул рубашку и взял в руки последнее письмо от жены Элис. Перечитал его в третий или четвертый раз и вновь почувствовал, как при мысли о старом добром доме смягчается его огрубевшее солдатское сердце. На время войны Элис переехала к родственникам в Южную Каролину, но Поузи думал об их общем доме с крошечной лужайкой и «зоопарком», как они привыкли его называть, внутри. О кривозубой улыбке младшего сына, о своей тихой, кроткой жене и домашнем беспорядке. Внезапно ему так захотелось обнять ее. Он сел и написал ей о своих путешествиях – ведь цензоры недавно сняли запрет на детали в письмах домой.

«Теперь, когда французская кампания почти позади, – писал он, – нам разрешили писать о городах, в которых мы уже побывали. Я посетил великие соборы Кутанса, Доля, Ренна, Лаваля, Ле-Мана, Орлеана, Парижа, Реймса, Шалон-сюр-Марна, Шартра и Труа. Шартрский – величайший из них. Я также видел множество прекрасных деревенских церквей и шато, в том числе знаменитые Мон-Сен-Михель и Фонтенбло. Деревушка, которую я описывал [в предыдущем письме], – это Лез-Ифф в Бретани, на полпути между Сен-Мало и Ренном. У меня есть много открыток с подписями».

Он пересмотрел открытки, которые покупал для пятилетнего сына Денниса по прозвищу Вуги. Поузи обожал посылать мальчишке всякие безделушки – открытки, пуговицы; в последний раз он отправил ему пряжку от ремня со свастикой и полотенце, на котором было вышито по-немецки «Kriegsmarine» – «Морской флот». Все это были обыкновенные солдатские сувениры, немногим отличавшиеся от тех, что посылали домой его товарищи из 3-й армии. Таким образом он не терял связи с сыном и документировал свое путешествие по Европе, которое – о чем он ни на секунду не забывал – в любой момент могла пресечь мина или шальная пуля.

И теперь, после освежающего душа, он оглядывался на свое путешествие и поверить не мог, как много уже прошел. Он вырос, преклоняясь перед армией, и уже подростком прошел офицерскую подготовку. Он стал архитектором, но был все еще записан в резерв, когда японцы напали на Перл-Харбор. Поузи мечтал отправиться на Тихоокеанский фронт на следующий же день, но в той ужасной неразберихе ему пришлось ждать целых шесть месяцев, прежде чем его призвали на действительную службу. Его отправили в тренировочный лагерь в Луизиане, в самое жаркое и влажное место, где ему приходилось бывать, а оттуда – в Черчилл, провинцию Манитоба, единственный крупный канадский порт в Северном Ледовитом океане и самое холодное место в его жизни. Большую часть времени в Черчилле он провел, проектируя и строя взлетные полосы на случай возможного немецкого вторжения через Северный полюс.